Евгений Ищенко - 101 миниатюрный детектив

Но выявление всех членов преступной группы продолжалось. Арестованные по этому делу супруги Кульковы утверждали, что обнаруженные у них при обыске поддельные продуктовые талоны им передали Миркины для хранения, сами же они участия в их подделке не принимали. Однако на кухонном столе их квартиры под клеенкой были обнаружены черные пятна. «Это сажа!» — била себя ладонью в пышную грудь Кулькова. Химическое исследование соскобов с этих пятен показало, что они образованы типографской краской. Это изобличило Кульковых в том, что они предоставляли свою квартиру для фабрикации фальшивых продуктовых талонов.

«Хлебное дело» Миркиных, Кульковых и иже с ними закончилось обвинительным приговором.

— Это очень дорогой и известный специалистам камень, — подытожил свои мысли эксперт — старый ювелир, большой знаток раритетов, когда закончил скрупулезный осмотр бриллианта сквозь сильную лупу. — У него изящная каплевидная форма, весит он около шестидесяти пяти каратов и внесен в каталог как представляющий высокую ценность.

— Конечно, это не «Орлов» и не «Великий Могол», однако. — Ювелир умолк, пристально вглядываясь в мельчайшие фасетки огранки.

— Матвей Яковлевич, а что еще вы можете сказать об этом красавце? — прервал его задумчивость следователь по особым делам Сергей Петрович Миронов. — Это очень важно для выяснения обстоятельств дела и… лично для меня.

— Для вас? — искренне удивился ювелир. Беспрекословно принимая его заключения, следователи никогда не проявляли личного интереса и к более блистательным вещественным доказательствам. Все годы их знакомства Миронов тоже не был исключением. Педантичный, суховатый, немногословный, он расследовал наиболее сложные уголовные дела об особо крупных хищениях и взятках. За тридцать лет службы в правоохранительных органах вернул государству ценностей на миллионы рублей, но даже самые изящные и дорогие предметы интересовали Миронова прежде всего своей нарицательной стоимостью. Свои старинные именные часы «Полет» с благодарственной гравировкой на нижней крышке он ценил куда больше. А тут смотрите.

Подумав и для верности заглянув в справочник, эксперт продолжил:

— Увы, об этом камне мне известно не так уж много. Нашли его в конце XIX века в Южной Африке на руднике «Ягерсфонтейн», славящемся исключительно высокой чистотой алмазов. Вместе с партией драгоценных камней он попал в Амстердам, где подвергся искусной огранке. Затем в Париже знаменитый ювелир оправил бриллиант в платину, превратив его тем самым в законченное произведение прикладного искусства.

Там, на аукционе драгоценностей, его приобрел миллионер-англичанин. Сэр Самюэль Смит вел крупные торговые операции в Средней Азии. Его заветным желанием было получить монопольное право на вывоз кызылкумской благородной бирюзы и ювелирного лазурита, потому бриллиант он преподнес самому эмиру Бухары. Эмир очень дорожил подарком, украсившим его парадный тюрбан, считал его своим талисманом. Известен случай: камень вознамерился украсть один из евнухов. Неудачливого вора абреки эмира поджарили на медленном огне, а потом сбросили с Башни Смерти. Вот и все, что достоверно известно об этом бриллианте. В период басмачества он бесследно исчез.

— Коль скоро камень внесен в каталог, у него есть имя?

— Конечно! Это — «Визирь».

Миронов вздохнул с явным облегчением и откинулся на спинку стула.

— Ну, если найден «Визирь», его дальнейшую историю я знаю. Хотите послушать?

— Сделайте милость!

В конце Великой Отечественной войны в одной из среднеазиатских республик сотрудники милиции раскрыли хорошо организованную группу дельцов, спекулировавших драгоценностями и произведениями искусства. Приобреталось все это за бесценок у людей, которые остро нуждались: у вдов, оставшихся с сиротами на руках, у эвакуированных, не могущих устроиться хоть на какую-нибудь работу. А покупателей эти стервятники подыскивали среди тех, кто разжирел на чужих страданиях и горе. Не всем, как известно, война была мачехой.

«Визиря» нашли при обыске в тайнике у главаря группы Каратоя Садыкова. По неопытности начинающего следователя алмаз, в нарушение инструкции, не был сдан на хранение в Госбанк, а находился при уголовном деле, в пакете с вещественными доказательствами.

Закончив расследование, следователь, как положено, передал материалы прокурору для изучения и утверждения обвинительного заключения. На следующий день секретарь прокуратуры Маслова вернула ему дело с подписанным обвинительным заключением. Пакет с вещественными доказательствами был вскрыт, сафьяновой коробочки с бриллиантом в нем не оказалось.

На вопрос следователя о бриллианте секретарь пояснила, что его взял прокурор, о чем в деле имеется расписка. Действительно, между листами обвинительного заключения лежала расписка, напечатанная на пишущей машинке и заверенная знакомой всем сотрудникам незамысловатой подписью прокурора.

Прошло три дня. Дело пора было передавать в суд. Следователь зашел в кабинет к прокурору с распиской и попросил вернуть бриллиант.

— Какой бриллиант? — удивленно вскинул кустистые брови Николай Кузьмич. — Я только просмотрел протоколы, прочел обвинительное заключение и поставил на нем свою подпись.

— Как же так? Вы мне вернули распечатанный пакет, без коробочки с камнем. А взамен — вот это, — и следователь протянул расписку.

Прокурор близоруко прищурился, несколько раз пробежал глазами текст, побледнел так, что сразу проступила седая щетина на щеках и подбородке, и едва выговорил:

— Подпись моя. Но я драгоценность не брал и расписку за нее дать не мог. Тут какая-то ошибка.

Они долго молчали, стараясь не смотреть друг на друга. Потом следователь попросил:

— Вызовите секретаря, может, и прояснится это недоразумение.

Уяснив, в чем суть вопроса, Маслова раздраженно ответила:

— Откуда мне знать, где этот ваш бриллиант?! Я передала вам, Николай Кузьмич, дело с запечатанным пакетом, а получила со вскрытым. Хотела у вас сразу спросить, но увидела расписку и решила, что так и надо. Я человек маленький. Сразу же понесла все материалы по принадлежности.

— Людмила Федоровна, — наконец нарушил гнетущее молчание прокурор, — камень мог взять только кто-то из нас троих. Сергей Петрович направил его мне в запечатанном пакете. Я пакет не вскрывал. Может быть, вы оставили дело без присмотра, пусть на несколько минут?

— Это просто смешно, Николай Кузьмич! Что вы такое говорите? Ведь в деле лежит ваша расписка за бриллиант! — Маслова передернула покатыми плечами, считая разговор беспредметным.