Алексей Коровашко - Олег Куваев [повесть о нерегламентированном человеке] [litres]

Так, «мрачный бородач» Степан Сундуков (в фильме его роль исполняет Геннадий Нилов) – явный собрат куваевского Бороды. В отличие от других «дикарей», Сундуков, как и Борода, тяготеет не к спокойному обитанию в лагере, а к длительным экскурсиям по его ближайшим и отдалённым окрестностям. С другой стороны, Сундуков, подобно радисту Лёхе, постоянно переживающему, что у старенькой экспедиционной рации вот-вот сядет питание, опасается разрядки аккумулятора принадлежащего ему автомобиля (в пьесе это «Москвич», в фильме – «Волга»).

Когда героини фильма обсуждают, кем могут быть трое «дикарей», захвативших их территорию, то в Сундукове они, помимо прочего, подозревают профессионального полярника (эти гадания, сопровождаемые соответствующим изобразительным рядом, есть только в широкоэкранной версии фильма, той, что демонстрировалась в кинотеатрах). Любопытно, что в пьесе куваевская тематика – изолированное существование в экстремальных условиях Севера, поиски драгоценных металлов и освоение враждебного человеку пространства – присутствует в большем объёме, чем в фильме. Тот же Сундуков, передразнивая свалившихся на голову незнакомок, заявивших о своих правах на «дикарскую» зону отдыха, ворчит: «„Наше место“… Что это, золотой прииск, что ли? Нашли Клондайк…» Дипломат Владлен Рубакин, получвший в фильме имя Вадим (эта роль досталась Евгению Жарикову), брюзжит, что питаться приходится концентратами, «как в Антарктике», и опасается отстать от стремительной поступи прогресса («Пока мы тут робинзоним, наши, может быть, на Марс высадились!»).

Взаимоотражение элементов пьесы, фильма и рассказа поддерживается эпизодом, когда представители прекрасного пола внезапно покидают мужской бивуак, оставив после себя лишь прощальную записку. То, что героини фильма «Три плюс два» в итоге всё-таки возвращаются, не желая терять случайно найденное счастье, а порицаемая Куваевым Люська без малейших душевных терзаний спокойно расстаётся и с лагерем, и с влюблённым в неё Бородой, мало что меняет: все они, если воспользоваться словами пьесы Михалкова, «трёх здоровых мужиков под свою дудку плясать заставили» (точность, правда, требует указать, что «дикари» пляшут под эту дудку в рамках программы по укрощению строптивых, а доблестные геологи-полярники становятся заложниками желания Люськи рассматривать любого человека исключительно как средство достижения собственных целей).

Ещё одно доказательство возможного влияния михалковской пьесы на рассказ Куваева – это продублированное в нём не слишком распространённое имя Сильва. Им в пьесе наделена та из подруг, что в фильме превратится в Наташу (и роль этой Наташи, добавим, достанется тоже Наташе – Наталье Кустинской). У Куваева Сильва, пусть и в слегка модифицированном варианте, лишь упоминается. Герои рассказа, обрадованные возвращением Бороды из опасной мини-экспедиции, увидев рядом с ним будущую владычицу их берега, поначалу не испытывают интереса к её персоне: «Перед палаткой горит костёр. У меня легчает на сердце, потому что у костра двое. Значит, Мишка вернулся. Пришёл наш шалопутный Борода, как всегда, точно в срок. Не поломал ноги на кочках, в мерзлотных трещинах возле озёр, не случился у него приступ аппендицита и не встретились медведи с мрачным юмором – пришёл Мишка. Теперь нам наплевать, кто там второй: будь то сама Сильвана Пампанини или крокодил в юбке». Сильвана Пампанини – это знаменитая итальянская актриса, чрезвычайно популярная в 1950-х годах, в том числе и в Советском Союзе. Сильва Пархоменко из «Дикарей», понятно, не дотягивает до её уровня, да и вообще в реальности не существует, но метонимически – как часть вместо целого – с ней, безусловно, связана (кстати, в пьесе Александра Вампилова 1967 года «Старший сын» имя, вернее, прозвище Сильва дано мужчине, причём он сам не может объяснить почему).

Завершая наши заметки о генетическом родстве пьесы «Дикари» и рассказа «Берег принцессы Люськи», отметим, что куваевский текст хоть и не повлиял, судя по всему, на фильм Оганесяна, кинематографическое воплощение тем не менее обрёл. Режиссёр Вячеслав Никифоров снял в 1969 году одноимённую картину, критически оценённую автором рассказа, но полюбившуюся тогдашнему зрителю. К сожалению, после 1993 года она ни разу не показывалась по телевидению и не доступна сегодня ни на одном торрент-трекере. Есть смысл остановиться на фильме подробнее, частично компенсируя читателю невозможность вынести о нём собственное суждение.

Первое, что бросается в глаза в ленте Вячеслава Никифорова, – это абсолютная «нечукотскость» места действия. В рассказе Куваева главные герои «мотаются на вельботе вдоль берега Чукотского моря», занимаясь изучением «стратиграфии морских четвертичных отложений». В фильме Никифорова, снятом на Белорусской киностудии, они выглядят в точности как сотрудники какого-нибудь минского НИИ, выбравшиеся в летний отпуск на одно из озёр Браславщины и не забывшие захватить с собой основные атрибуты советского туриста ближнего радиуса действия – гитару, приёмник «Спидола» и рыболовные снасти. От среднестатистического отпускника, привыкшего жарить шашлык на берегу того или иного водоёма, они отличаются только тем, что периодически совершают речные прогулки на моторно-парусно-вёсельной лодке. Окружает их не тундра, а самый настоящий лес, состоящий не только из молодых берёзок, которые создатели фильма безуспешно пытаются выдать за карликовые, но также из внушительных старых дубов, помнящих, по всей видимости, опыты в сфере подсечно-огневого земледелия, проводившиеся кривичами, дреговичами и радимичами ещё в дохристианскую эпоху. Самое смешное, однако, не это, а то, что, несмотря на полярный день, во время которого происходит действие куваевского рассказа и который вроде бы должен царить и в фильме Никифорова, солнце для артистов «Беларусьфильма» продолжает благополучно садиться поздним вечером и неспешно подыматься ранним утром: ночью лагерь незадачливых рыцарей принцессы Люськи накрывает непроглядная тьма, лишь чуть-чуть рассеиваемая огромным пылающим костром.

Бытует мнение, будто художественная неубедительность фильма Никифорова обусловлена неправильно выбранным местом съёмок. Люди, которые так считают, серьёзно полагают, что если бы режиссёр выбил у киностудии деньги на киноэкспедицию на Чукотку, то и фильм получился бы адекватным духу куваевского рассказа. Спору нет, занятиям определённого рода способствует максимальное географическое приближение к объекту. Скажем, странно быть археологом, специализирующимся на материальной культуре додинастического Египта, и провести всю творческую жизнь в кабинете московского Института всеобщей истории РАН. С другой стороны, Юрий Кнорозов, не побывав ни разу в Мексике, сумел-таки расшифровать письменность индейцев майя (его визит за океан состоялся уже во время перестройки).