Александра Баркова - Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Нам понадобится в следующей половине курса сатира вторая «На зависть и гордость дворян злонравных». У людей, воспитанных на том образе Петра Первого и его окружения, которое канонизировалось в советском кино (и никуда не делось до сих пор), эта сатира ничего, кроме зевоты, не вызовет. Приготовьтесь зевать. Итак, она построена в форме диалога между двумя героями, и один из них говорит:

Итак, мы с вами видим дворянина, который вполне логично считает, что поскольку он очень знатного рода, то должен быть высоко вознесен в чинах и должностях. Второй дворянин ему на это отвечает, что надо приносить пользу государству, тогда будут и должности. И всё это я, ей-богу, цитировать не рвусь… сатиры у Кантемира такие основательные, большие. Можно просто посмотреть их по количеству стихов, заодно оценить, насколько тогда неспешно жили, потому что вот считалось необходимым писать столь пространные тексты.

Вернулись к сюжету. Оппонент всячески развивает мысль о том, что нужно быть полезным государству, чтобы занимать высокие посты, и заканчивает это несколько не по-советски, я даже вам прочту.

Ой! Все люди изначально были равны. Сказать такое в начале XVIII века – это вольтерьянство, причем задолго до Вольтера. Я хорошо понимаю, почему это была очень-очень запрещенная литература.

Почему нам с вами эта сатира нужна? Ну, во-первых, чтобы вы очень хорошо понимали, откуда ноги растут у традиции всячески прославлять тех дворян, которые поднялись из низов. Но я обращаю ваше внимание на эту сатиру по другой причине. Героя, который хвалится своими предками, и, как вы можете видеть, кроме предков, никаких заслуг не имеет, зовут Евгений. Это имя состоит из двух греческих корней. И Кантемир, и его читатели греческому языку учились и всё это прекрасно знали. Это корень εὖ – «хороший» и γένος – «род». Поэтому у нас обычно «Евгений» переводят словом «благородный». Но в современном русском языке слово «благородный» имеет два значения: прямое и переносное, и переносное это – порядочный человек. А здесь речь идет о прямом значении, то есть человек хорошего рода, говоря одним словом – породистый. Проще говоря, выставочный пудель, грудь вся в медалях. Ну какая у пуделя заслуга перед отечеством? У него заслуги только на почве грамотного размножения, и то не столько у него самого, сколько у его предков. Его личные заслуги на этой почве – это уже вопрос к хозяину. А почему это важно? А потому, что мы с вами дойдем до Пушкина. И потому, что сатиры Кантемира были литературой хоть и отреченной, но всё ж весьма хорошо известной. И имя «Евгений» каждый раз, когда вы его встречаете в русской культуре, надо понимать именно как «пудель в медалях», и никакого душевного благородства там не подразумевается. Это всегда надо держать в подсознании. Это тот самый базис культуры, который обычно мы теряем и начинаем черт-те что свое сочинять.

Еще немножечко Кантемира. В другой сатире – не буду вам ее цитировать – он будет всячески критиковать галломанию, то есть преклонение передо всем иностранным, французским в частности, пишет, что те, кого Петр посылал за границу в науку, не вынесли полезных знаний. Еще Кантемир будет осуждать представителей «новоманирного шляхетства» (то есть знати с новыми манерами), которые готовы «вздеть на себя деревню целу», то есть их наряд стоит целую деревню, они готовы продать крестьян всей деревни, чтобы сделать роскошный наряд. Всё это вполне традиционно для нас с вами. Так что, как видите, Кантемир вам незачем. В качестве литературы, в качестве поэзии оно годится только в запасник музея. А по содержанию – вы зеваете, вам это всё прописные истины. Но надо понимать, что все эти истины первым в русской литературе прописал Кантемир. От Кантемира до Грибоедова по содержанию меньше шага. Надо только научиться по-русски говорить. Чем принципиально Грибоедов отличается от Кантемира? Языком. Грибоедова читать можно, Кантемира – упс, извините. Поэтому, раз уж у нас немножечко побольше времени, то мы воздали ему должное. Всё-таки он был первый: как мог, так и писал. Будете пересматривать любые наши фильмы про Петра Первого – будете хитро улыбаться и говорить, что в основе сценария лежат сатиры Антиоха Кантемира. Нечитаем, но живуч!

А дальше мы с вами переходим к двум личностям времен Екатерины. Оба прославились своей критикой. Причем в одном случае, кроме критики, прославляться было нечем – я имею в виду Радищева. Как у вас с чтением «Путешествия из Петербурга в Москву»? Ну пробовали хотя бы? И как? Н-да, тяжкий вздох был ей ответом. Знаете, я тоже пробовала, я школьницей как-то продралась через «Путешествие…». Я вам честно скажу, что сколько лет я вела этот курс, я Радищева принципиально не открывала, совершенно не стесняюсь об этом сказать. Но зато я открывала Пушкина. Я вам сегодня Пушкина вместо Радищева поцитирую, и это тот случай, когда я готова подписаться под каждым словом Александр-свет Сергеича, что я далеко не всегда хочу делать. Скажем честно: «Путешествие из Петербурга в Москву» – это катастрофическая неудача. Это книга, которую можно только проходить. Это книга, которую читать немыслимо при всем гигантском желании. И чтобы ее прочесть, ее надо запретить, запретить и еще раз запретить, и только в этом случае мы продеремся через язык Радищева. Но, забегая вперед, «варварский слог» (это цитата из Пушкина) – не главный недостаток оной книги. Всё это мы сегодня будем разбирать очень тщательно.

Второй автор, о котором мы будем говорить, – это Николай Иванович Новикóв. К нему и переходим. Простите меня за прямоту, но его судьба в русском литературоведении, его судьба в наших учебниках – это настолько позорная страница нашей культуры, что это разгребать и разгребать. Что должен был советский студент знать про Новикова? Он должен был знать, как он ругал Екатерину. Екатерина Вторая решила по образцу английских журналов учредить в России русские журналы. Под журналом тогда подразумевались еженедельные листки, иногда они выходили чаще, чем раз в неделю. То есть это ситуация абсолютно родная сердцу современного человека, живущего в блогах. Блогерская жизнь. Пиши посты, собирай аудиторию, только что лайки не ставили в осьмнадцатом столетьи. Екатерина это дело начала. И, как должен был знать советский студент, Екатерина критику допускала крайне слабую и крайне мягкую, предпочитала пороки называть слабостями, жестко не обличать. И вот Новиков создал свой журнал «Трутень», где стал резко ее критиковать, и особенно советский студент должен знать, что Новиков сказал, что она мокротлива, и разными другими словами ее обругал. А Екатерина, такая нехорошая, на него негодовала. Из чего у советского студента складывается абсолютно закономерное мнение о Новикове, что его заслуга перед русской культурой и та причина, по которой этот человек попал в учебник истории русской литературы, заключается в том, что он печатно хамил Екатерине. Круто! Черт! Вася училке кнопку на стул положил. Я выдержу паузу, чтобы вы осознали, насколько отвратительна позиция учебника. Я хочу, чтобы вы поняли: само по себе хамство в адрес вышестоящих не является ничем. Критика имеет смысл только тогда, когда она меняет общество, когда она достигает какого-то результата. Хамство в адрес властей придержащих результаты, конечно, дает. Но этот результат оказывает скорее усугублением тех проблем, которые есть в обществе: закручиванием гаек. Об этом мы будем говорить сегодня подробно. Но сначала всё-таки о том, что такое Новиков.