Александра Баркова - Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Екатерина, естественно, взвилась, и вышел ну просто классический флейм. Она назвала это всё ругательствами, она писала, что это есть стремление истребить милосердие и за всё про всё кнутом сечь (то есть, по ее мнению, это «Трутень» хочет за всё кнутом сечь). На что Новиков ответил: « Госпожа “Всякая всячина” на нас прогневалась. Наши нравоучительные суждения называет ругательствами », – угу, нотариально заверенные скриншоты… у них было проще, у них бумажный провайдер, там не сотрешь и не исправишь. « Но теперь вижу я, что она виновата меньше, нежели я думал. Вся ее вина состоит в том, что она на русском языке изъясняться не умеет и русских писаний обстоятельно разуметь не может ». Ну что это такое, я извиняюсь? Где в высказываниях Екатерины слабое знание русского языка? У нас сейчас это говорится так: вы посмотрите на ее аватарку! Человек с такой аватаркой не умеет по-русски писать! Это абсурдные придирки к противнику: берем первое, за что зацепился взгляд, и видим в этом недостаток. Это абсолютно классическое интернетное хамство за два с хвостиком века до Интернета. В итоге они дошли уже до совершенных оскорблений. Читала я и то и другое, не стала выписывать. К чему вся эта война привела? Она логично привела к обоюдному удалению аккаунтов. Сначала закрылся «Трутень», потом закрылась «Всякая всячина», да-да, ушли вообще из Интернета, даже мэйлы не читали, даже в онлайн-игры не играли, сидели дулись, сетевой скандал переживали.

Новиков через какое-то время начинает издавать новый журнал, где уже будет другой эпиграф, из Сумарокова: « Опасно наставленье строго, // Где зверства и безумства много ». То есть он таким эпиграфом четко указывает на то, что его позиция будет более умеренной. В первом листке «Живописца» он желает по случаю наступления Нового года всяким сословиям самого разного, и, между прочим, крестьянам: « Я желаю, чтобы ваши помещики были ваши отцы, а вы их дети ». Заметьте, ни о какой отмене крепостного права он не помышлял. « Желаю вам сил телесных, здравия и трудолюбия. Имея сие, вы будете счастливы. А счастие ваше руководствует ко благосостоянию всего государства ». Вот таких вещей желает поселянам. Достаточно показательный пример того, что его позиция стала более сдержанной.

Из его критики – будет писать сатиры на чрезмерных модников «Опыт модного словаря щегольского наречия», пародийные лечебники будет издавать. И, как я уже говорила, эта блогерская деятельность довольно быстро закончится, потому что случится Пугачевская война. И Пугачевская война внезапно напомнит Новикову, что он рубит тот сук, на котором сидит, и что все резкие выступления против власти поставят его лицом к лицу с тем самым русским бунтом, бессмысленным и беспощадным, который потом этими словами назовет Александр свет-Сергеевич. Так что после Пугачевской войны эта критичность Новикова сдуется, как пух с одуванчика. Чего он желал крестьянам? Чтобы помещики были им отцы, то есть надо просвещать помещиков, чтобы они не были зверьми по отношению к крестьянам… Всё, и никакого осуждения крепостного права. Так что от журнальной сатиры он из-за Пугачевской войны перейдет к деятельности издательской, о которой всё необходимое я вам уже сказала.

Некоторые выводы из этого буду делать не я, а Александр Сергеевич Пушкин, когда мы с вами дойдем до его разбора Радищева, к которому сейчас и переходим. Итак, что у нас с «Путешествием из Петербурга в Москву»? Сам по себе заголовок декларирует намерение автора описывать происшествия, которые происходили на каждой станции, а если не события, то размышления – это для XVIII века абсолютно типичный жанр, то есть Радищев маскируется под классическую для своего времени форму. Почему это классический жанр XVIII века? Потому что мир раздвигается, путешественники ездят, и собственно рассказ о том, что там и где происходит, как где живут люди, такой рассказ востребован. Да он, кстати, и сейчас еще как востребован именно в этом, изначальном варианте. Вы читаете тревел-блогеров? Я так с удовольствием. Но Радищев ни близко не тревел-блогер, для него это только форма. И мы, поострив сердце мужеством, переходим к содержанию.

Сначала, как водится, о хорошем. Один из таких самых ярких образов – Анюты в главе «Едрово», девушки красивой, девушки внутренне чистой, девушки влюбленной, у нее проблемы со свадьбой, но в итоге как-то всё разрешается, и дело не в том, какие у нее жизненные трудности, а в спокойном достоинстве, с которым она держится в разговоре с автором. Я вам честно скажу: это практически единственное, что я помню из «Путешествия из Петербурга в Москву» по школьному чтению. Что еще из содержания?.. Есть крепостной интеллигент, который предпочел трудную солдатскую службу всегдашнему поруганию в доме помещицы. Слепой певец, который отвергает слишком щедрое подаяние. Сюжет об убийстве крестьянами помещика-злодея и судебном разбирательстве, которое, естественно, будет в пользу дворян. Как подсказывает учебник, проблема наследственного сифилиса – такое там тоже, оказывается, есть, и я школьницей этого, разумеется, не могла осмыслить. Нелепая женитьба петербургского мота на старой сводне. Проблема свободной любви, где контрастом возникает образ уже упомянутой мною Анюты. Вот самые яркие моменты.

Что ж, собственно, судьба Радищева известна, гнев Екатерины известен. «Автор – бунтовщик, хуже Пугачева». Теперь, поскольку я не хочу цитировать саму эту вещь, посмотрим, что об этом писал Пушкин. Но прежде, чем смотреть, важно поинтересоваться, когда и зачем он это писал, потому что не существует «просто статей» и «просто сатиры» тем паче не существует, каждый текст обусловлен тем, для каких читателей он создан. Недаром мы сегодня начали с Кантемира, который писал свои сатиры исключительно для себя, показывая только друзьям. Он категорически не предназначал свои вещи для печати, и поэтому, как вы понимаете, судьба Кантемира была вполне себе спокойной. А судьба сатир была, понятно, подпольной…

Зачем и как о Радищеве пишет Пушкин? Вы будете чрезвычайно удивлены (уверена, что вы не знали этого факта). Поскольку всё-таки в «Путешествии из Петербурга в Москву» есть и образ Анюты, и другие читаемые места, то Пушкин, будучи издателем «Современника», хотел – ни много ни мало! – фрагменты читаемые, совместимые и с русским литературным языком, и с цензурными требованиями, в «Современнике» издать. Вот такая вот у Пушкина была смелая мысль – взять и издать некоторые фрагменты из Радищева! И не просто их издать, а сопроводив редакторской статьей. Это очень важный момент для оценки того, что мы будем читать у Александр свет-Сергеевича. Потому что – где у нас мнение Пушкина, а где у нас то, что Пушкин пишет в угоду цензуре? Он же всё это предназначает для печати, он рассчитывает, что всё это пройдет цензуру, – увы, нет, не прошло. Радищев был и в это время слишком одиозной фигурой, поэтому издать Радищева Пушкину не дали. Но надо понимать, что то, что я вам сейчас буду цитировать, это не «мнение Пушкина», а мнение Пушкина, высказанное для цензуры. То есть мы с вами не знаем, что Пушкин о Радищеве реально думает. Мы знаем только тот факт, что если маникюрными ножницами порезать, то несколько читаемых кусков тут найти можно – вот это Пушкин о Радищеве точно думал, когда хотел фрагменты из него издать. А теперь посмотрим, что же у нас писал Александр свет-Сергеевич.