Андрей Бабиков - Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

«Легкие языковые погрешности» русской «Лолиты», отмеченные Вейдле, конечно, не дают оснований отнести перевод романа к небрежной, наспех сделанной работе (на что намекал Г. Струве, называя перевод «ужасным»), хотя и отвечают замечанию самого Набокова о том, что труд этот совершался «отвыкнувшим от родной речи переводчиком», принужденным констатировать «пропажу многих личных безделушек и невосстановимых языковых навыков и сокровищ» (с. 296). Насколько нам известно, до сих пор эти погрешности не выявлялись и не рассматривались исследователями. Приведем некоторые из них.

В гл. 12, Ч. I Набоков пишет: «Мне случалось в приглядку [sic] обладать испещренными светотенью нимфетками <���…> протискиваться с осмотрительностью гнусного сластолюбца <���…>» (в оригинале: «I <���…> had visually possessed dappled nymphets <���…> wedged my wary and bestial way», то есть: «я визуально обладал испещренными светотенью нимфетками <���…> осмотрительно и похотливо пробирался <���…>»). Шутливое наречие «вприглядку» пишется слитно и употребляется (узуально) только в выражении «пить чай (кофе) вприглядку» (то есть без сахара, а лишь глядя на него, ср. «вприкуску», «внакладку»). Что Набоков имел в виду именно это русское выражение, несомненно, поскольку его семантика поддерживается в том же предложении словом «сластолюбца» (в оригинале отсутствующим).

В той же главе упоминается скупая мисс Фален: «никем не любимая неказистая дочка находится под строгим присмотром мисс Фален, которая однажды, в 1944 году, уже имела Ло под своим канючим крылом (Ло вспоминала то лето с дрожью возмущения)». В оригинале: «buzzard wing» – «buzzard» в английском языке – это канюк, сарыч (американское значение – гриф), а в третьем словарном значении – скряга. Однако в русском языке «канюк» несет совсем другие ассоциации, поскольку, помимо исходного значения «хищная птица из семейства ястребиных», означает вовсе не скрягу, а «безотвязного просителя, попрошайку, клянчу» (Словарь Даля) и, следовательно, совсем не вяжется с образом строгой старой девы. В. Виноградов по поводу этого слова писал: «Слова канюк и канючить были употребительны в русском литературном языке XVIII в. <���…> Слово канюк обозначало: род небольшого филина; хищную птицу, похожую на ястреба, крик которой напоминает плач <���…> На основе этого значения возникает экспрессивно-переносное – в применении к человеку <���…>» [1228].

В гл. 27, Ч. I: «Позади был длинный день, утром она каталась на лодке с Варварой (сестра которой заведовала водяным спортом <���…>)». Набоков ошибочно употребляет слово «водяной» вместо «водный». Лексические значения прилагательного «водяной» – состоящий из воды, образуемый водой, осуществляемый с помощью воды (например, водяные часы) и живущий в воде, обитающий у воды (водяная крыса, водяной орех и т. д.); «водный» же – относящийся к воде, связанный с водой (водная поверхность, водный раствор и т. д.). Эта ошибка встречается в переводе еще раз: в самом начале, в гл. 2, Ч. I: «скользить на водяных лыжах» (причем в рукописи перевода изначально было: «морских лыжах»).

В гл. 2, Ч. II Набоков схожим образом путает причастия «падший» и «павший»: «струистая тень играла по памятной доске местного Списка Падших» (в оригинале: «local Honor Roll», что и в смысле точности перевода неверно, так как «Honor Roll» относится не только к погибшим, но и к тем, кто совершил подвиг и остался в живых). Причастие «падший» в значении «погибший, убитый» используется лишь как традиционно-поэтическое, допустимое в стихах, и Набоков в данном случае, если намеренно избрал эту форму, нарушил существующее стилистическое ограничение.

В гл. 14, Ч. II: «у которой были точно такие же горящие маслаки» (в оригинале французское «pommettes» – скулы). «Маслаки» или «мослаки» (это слово Набоков использует в значении «скулы» также в «Подвиге» и «Отчаянии») вовсе не означают «скулы» и вообще неприменимы к лицевым костям – это «толстая, большая кость, костища, особенно одна из округлых костей; бедро с вертлюгом» (Словарь Даля). Также не вполне законно Набоков употребляет уменьшительную форму от этого слова в гл. 18, Ч. I, вновь имея в виду скулы: «черновик Лолитиного очерка, ее ног, маслачков, вздернутого носика» (с. 65).

К более мелким погрешностям можно отнести написание «аккомпанимент» (гл. 18, Ч. II) вместо «аккомпанемент», «явайские» (гл. 29, Ч. II) вместо «яванские», «След ноги английского писателя Р. С. Стивенсона» (гл. 2, Ч. II) – вместо «Р. Л. Стивенсона» (причем в английском оригинале правильно, р. 157, но в рукописи перевода описка); неправильное окончание в числительном: «рост которой теперь равнялся шестидесяти дюймам, а вес – девяносту английских фунтов» (гл. 15, Ч. II, с. 189–190) – вместо «девяноста английским фунтам»; и неправильное образование множественного числа от слова «фара» в родительном падеже: «мотыльки плыли из черного мрака в пытливый свет моих фаров» (в гл. 34, Ч. II, с. 271).

Не во всех ошибках повинен был автор перевода и его помощница Вера Набокова. Целый ряд грамматических, орфографических и пунктуационных ошибок в издании 1967 года проистекал из-за крайне небрежно подготовленной машинописи и верстки книги. В интервью Дитеру Циммеру (опубликованному 28 октября 1966 года) на вопрос: «Правда ли, что вы переводите на русский вашу „Лолиту“, хотя пока нет ни малейшей надежды на то, что роман опубликуют в России?» – Набоков ответил: «Русский перевод „Лолиты“ уже почти год как закончен. Непросто было найти русскую машинистку, а та, которую я наконец нашел, работала очень медленно. Скоро книга выйдет в нью-йоркском издательстве „Федра“, и тогда, я надеюсь, она тем или иным путем попадет в Россию. Мой русский, быть может, слегка заржавел, но лишь в сравнении с тем, каким он был лет тридцать тому назад» [1229]. Машинистка работала не только очень медленно, но и очень небрежно. Кроме того, сколько бы ни был покладист книгоиздатель де Лисо (переводчик итальянской биографии францисканского священника «Padre Pio», 1960, и сценария «Сладкой жизни» Феллини, 1961) и сколько бы ни были трудолюбивы Набоковы, посылавшие ему всё новые и новые списки исправлений в корректуру и в гранки, напечатанный текст русской «Лолиты» поражает обилием нелепых ошибок, опечаток и разного рода неисправностей. Присланная чете Набоковых машинопись, отпечатанная, по-видимому, некоей Натальей Соловьевой (ее имя указано рукой Набокова на счетах оплаты услуг машинистки от сентября – декабря 1965 года) [1230]с хорошо читаемой рукописи в двенадцати тетрадях большого формата, содержала такое число коварных опечаток, что, вероятно, проще было не править присланный текст, а напечатать его сызнова. 5 мая 1967 года Набоковы послали де Лисо список исправлений на нескольких страницах, среди которых были, к примеру, следующие: