Коллектив авторов - Испытание реализмом [Материалы научно-теоретической конференции «Творчество Юрия Полякова: традиция и новаторство» (к 60-летию писателя)]

«Введение в Авалианины камни».

«Сквозь разломы оконченной жизни».

«Длинные свечи долго горят».

«Я надуваю пузырь тишины и уклада».

«Не узнавая языка».

«Узрение существа музыки при посредстве существа женского и безумия артистического».

«Вулкан дымится».

«Сад грез».

«Чудится, светит, мерцает».

«Онлирия».

«Аллилуйя».

«Кто стучится мне в ладонь».

«Новое под солнцем».

«И в две и в четыре стопы».

«Летучая мышь и другие».

«Чаши маленьким богам».

«Поскольку мы не летаем».

«В час разомкнутых объятий».

«Мятные пряники времени в розовом клюве».

«Осязание».

«В отечестве другом».

«Десять стихотворных приложений к бойкому месту».

«Из пламени рука».

«Воздушными глазами».

«Колокола и облака».

«Духи и буквы».

«Невозможно охватить все существующее».

«Мель с разводами ветчины».

«Ты мимо на плоту летишь».

«Музыка ребер».

«Пробоина в воздухе».

«Изморозь, оторопь…»

«Окладбиществление».

«Дракон, гидра и рыцарь».

«Отчего дрожит рука?»

«Сладкий запах вторых рук».

«Лизиум теней».

«Тираноборчество и клоунада: смертельный трюк».

«Обезьяньи дети, всеобщее понятие собаки и скука вечности».

Можно было бы посмеяться над ложной многозначительностью некоторых названий и загогулистостью шифрованных нулей, но Поляков уже посмеялся. Постмодернизм. Тенденция, однако…

9. Несколько слов о натуральности литературы, заявленной в подзаголовке. Читая Полякова, я радуюсь, что русская литература жива, ее сохранили немногие писатели, как в свое время медики-традиционалисты сохранили медицину, не побежали вслед за чумаками и кашпировскими лечить все болезни стаканом энергетически заряженной воды или виртуальной клизмой. Как говорил Сен-Жон Перс, которого частенько цитируют герои романа Полякова: «Для традиции нужен талант, для новаторства достаточно нахальства».

Радуюсь тому, что я сам хотел бы написать подобный роман (имею в виду «Гипсовый трубач») о современной жизни! А такая примерка чужой одежки, как вы знаете, у литераторов случается редко. Как говорится, готов подписаться под любым словом, любым предложением, любой мыслью и суждением героев.

И хочется устроить веселый праздник: знай наших! вот она, русская литература! жива! расцветает!

Но увы! Не соберутся на этот праздник писатели – не принято в наших кругах радоваться чужим успехам. Пустячного извращенца раздуют до размеров слона, литературного малька представят живым осетром, объявят бестселлером – то есть самой продаваемой! – книгу, которая еще и в продажу не поступала, а вот порадоваться талантливому роману, написанному с русским размахом и в русской традиции, – нет!

Догадываюсь, почему издатели и книготорговцы в обеих столицах обходят молчанием вещи сильные и так любят навязывать читателю всякий гнойный хлам, высосанный из пальца.

Во-первых, потому, что настоящей литературы во все времена рождалось немного, а торговать издателям хочется каждый день.

Во-вторых… Вот простой пример. Последние десятилетия нас так усиленно приучали к мысли, что в красивых упаковках с пятнистыми коровками и деревенскими домиками продается молоко, и мы почти поверили – да, таким оно и должно быть на вкус. И когда вышло распоряжение маркировать эти пакеты надписью «молочный напиток», многие покупатели были удивлены и даже растеряны. А мы думали, что пьем молоко!

Подобная картина сложилась в книгоиздании. Критики дудят в разные дудки и бьют в литавры, выдавая за литературу то, что литературой по определению являться не может. Сколько «знаковых» и «культовых романов» предлагали издатели за эти годы бедному читателю! Как в пищевой промышленности понятия «молоко» и «сметана» подменены понятиями «молочный продукт» и «сметанный продукт», так и в литературе впору вводить серии «Литературная продукция», «Как бы литература», «Как бы проза». И в нее угодит 90% нынешней «книжной продукции».

Если покопаться на стеллажах любого крупного книжного магазина, то квазилитературы, изготовленной из воды и различных вкусовых добавок, обнаружишь с избытком. Откровения поп-звезд. Театральные анекдоты с вековой бородой. Рассуждения юмористов о своем нелегком, но почетном труде. Интересно, о чем эстрадник-юморист, всю жизнь читавший со сцены чужие тексты, может самостоятельно написать книгу? О том, как напивались на гастролях, просыпались в чужих номерах и падали с кроватей? Очень смешно, просто обхохочешься. Как увидишь на обложке знакомую глуповатую физиономию, так сразу и возвышаешься добрым, искренним смехом. Школа жизни! Нравственный опыт поколений!

Сейчас – увы! – вновь пришло время подделки под искусство, о четырех основных способах которого писал сто лет назад Лев Толстой в работе «Что такое искусство?». Имитация, шифрование нулей, водичка, разбавленная сиропом, вино, изготовленное без винограда и выдержки, заумный «ниочемизм» (от «ни о чем») – вот что такое бОльшая часть современной «книжной продукции» по разделу «художественная литература».

Но, слава Богу, появляются книги, заставляющие поклонников литературы вспомнить вкус молока.

«Гипсового трубача» Юрий Поляков писал пять лет. Думаю, большинство критиков и авторов, играющих в современную литературу, постараются не заметить новый роман Юрия Полякова. Зачем так называемому молочному комбинату сообщать о натуральном молоке, если он его не выпускает? Лучше промолчать… Какой такой Поляков? Автор «ЧП районного масштаба», «Козленка в молоке», «Ста дней до приказа», «Неба падших», «Грибного царя»? Ах, да-да, слышали. Знаете, это не актуально. Там нет ни слова о ГУЛАГе и страданиях творческой интеллигенции под пятой деспотического режима.

Как вы помните, в «Гипсовом трубаче» есть о творческой интеллигенции и мифах, которые сама творческая интеллигенция и создавала вокруг своих страданий. Очень точно и едко написано.

Уверен, что новый роман Юрия Полякова, как всегда, растащат на цитаты, будут смаковать отдельные фразы и перечитывать. Лично я прочитал два раза – сначала с легким возбуждением от настоящего, подзабытого (так пьешь первый стакан деревенского молока), второй раз – маленькими глотками, с наслаждением от сочных диалогов и афористичных высказываний одного из главных героев – кинорежиссера Жарынина:

«А гибель государства, чтоб вы знали, коллега, начинается с телевизионного диктора, который иронизирует, читая новости. Это конец! Дальше – чертополох в алтаре…» Или: «Это только бездарь страдает от геморроя, а талант всегда страдает от власти. Любой. Назовите мне гения, не пострадавшего от власти! Не назовете!»

Режиссер позволяет в романе и такие суждения о нашем некогда доблестном КГБ: «Я тоже обратил внимание, какие они там все аккуратненькие. Поэтому и империю сдали так бездарно! Аккуратисты должны работать в аптеке, а не в тайной полиции… Променяли, подлецы, первородство державохранительства на чечевичную похлебку крышевания. Вы вспомните генерала Калугина! Государство, которое дозволяет человеку с такой рожей работать в органах, обречено!»