Коллектив авторов - Испытание реализмом [Материалы научно-теоретической конференции «Творчество Юрия Полякова: традиция и новаторство» (к 60-летию писателя)]

«Тот, кто не говорит «я русский» из боязни быть осмеянным, очень скоро не сможет говорить «я русский» из страха быть убитым».

«Общечеловеческие и национальные ценности противостоять друг другу не могут. Если они противостоят, то какая-то из ценностей фальшива…» «Отходчив русский человек, непростительно отходчив…»

5. Отмотаем нашу киноленту на четверть века назад, в 1991 год. В летних номерах «Юности» выходит полный текст повести «Парижская любовь Кости Гуманкова», который редакция напечатала с неохотой, ожидая от автора не иронической лирики, а зубодробительной остроты. А как же иначе – жить и читать газеты было интереснее, чем писать. Западные инъекции и советы, о которых мы потом узнаем, сродни вливанию чужой группы крови… Но страна бурлит, и мы бурлим вместе со страною.

…Несмотря на большой читательский успех, «Парижская любовь…» практически игнорируется либеральной и патриотической критикой. Либералам не нравятся любовно-ностальгические мотивы по отношению к советской эпохе; патриотов коробит от места издания повести – журнал «Юность» считается у них чужой территорией.

Удивительно смешную и грустную повесть, над которой хохочут и смахивают слезы в метро, стараются не замечать оба враждующих лагеря – либералы и почвенники.

Поляков оказывается на нейтральной полосе, именуемой Литература, по которой, чтобы не привлекать внимание к мастерски выписанной повести, не решаются стрелять ни либералы, ни патриоты. Стиль Полякова, его творческая походка вызывают завистливое молчание. (Вспомним Н.С. Лескова!)

Лишь несколько унылых голосов в «Литературной газете» и «Литературном обозрении» пытаются принизить художественное значение повестей Юрия Полякова. «Его повести были явлением не столько литературы, сколько литературно-общественной жизни…» – уверенно наклеивает ярлык Е. Иваницкая в статье «К вопросу о…», опубликованной в журнале «Литературное обозрение» (1992, № 3–4). И добавляет: «А пока я пишу это, приходит номер «Литературной газеты», где Б. Кузьминский в статье «Прокрустов престол» язвит журнал «Юность» за публикацию «Парижской любви», включая Полякова в обойму «уважаемых не за качество текста, а за прежние заслуги»…»

Кумирами либеральной критики к тому времени становятся писатели − разоблачители советского образа жизни, чьи имена сейчас не сразу вспомнишь и с пол-литром популярного в народе напитка. Эстетическая оценка произведений подгонялась под свои политические вкусы, вызревшие как грибы после перестроечного ливня: никакого сочувствия прошлому! о покойнике либо плохо, либо ничего!

Критика почвенническо-патриотического толка все подозрительнее смотрит на фигуру Ю. Полякова, не ложащуюся в колоду угрюмого реализма. Характерен вопрос, заданный однажды в доме творчества «Переделкино» Валентином Распутиным: «Юра, почему вы все время иронизируете? Россию не любите?» – «Гоголь тоже иронизировал», – пожал плечами Поляков. «Но вы же не Гоголь…» – напомнил Распутин. «К сожалению… Если бы я не любил Россию, я бы не иронизировал, а издевался…» – согласился Поляков.

…Стойкий читательский интерес к повести, которую можно читать и цитировать с любого места («Не пугайте человека родиной!»; «Ему плохо?» – «Ему хорошо!» и т. д.), шел вразрез с приговором либеральной критики: «Это скучно. Где разоблачения советского прошлого?» – этот интерес расплывался в радостных улыбках лица против сдвинутых бровей и твердо сжатых губ оных умников.

Позднее, когда повесть будет переиздана в двухтомнике «Избранного» (1994), критик В. Куницын назовет «Парижскую любовь Кости Гуманкова» вершиной автора по выработке своего стиля. «Уж не знаю, какой у автора юмор – галльский, раешный, лукавый, но читал я эту повесть о нашей дурацкой жизни, ни разу не оторвавшись и смеясь порой до слез. Аналогов ей в современной прозе, работающей в похожем жанре, по-моему, нет», – напишет он в послесловии к двухтомнику. И разберет по филологическим косточкам стиль сорокалетнего автора: как пишет, о чем пишет и почему не оторваться от его книг…

А ведь этой повестью Поляков дал нам, пишущим, прикурить! Увы – это понимаешь только сейчас, ибо тогда повесть утонула или ее сознательно притопили в мутном потоке разоблачительно-ернической прессы. Каких только «сатир» и «разоблачений» не написали в то время молодые и старые авторы! А как неугасимо коптил на вахте «Огонек» Виталия Коротича, прошедшего, как потом выяснилось, в США детальную подготовку по созданию управляемого информационного хаоса, как дымил, объясняя, что истинный свет идет с Запада!

«Парижская любовь…» экранизирована несколько лет назад и смотрится как старая добрая комедия, как классика жанра, как «Служебный роман» или «Ирония судьбы». И повесть читается сейчас с любого места – а это ли не знак качества!

Задаю личный вопрос, имеющий отношение к нашему литературному поколению: почему четверть века назад я не встретился с книгами Полякова?

Или Москва и Ленинград перестали к тому времени быть сообщающимися культурными сосудами? Или не в тех компаниях вращался?

Ни в студии молодой прозы при Союзе писателей, которую вел крепкий прозаик Евгений Кутузов, ни в семинаре фантастики Бориса Стругацкого имя Полякова не упоминали – словно его и не было. Оба литературных лагеря по совершенно непонятной причине игнорировали мощное дарование. Почему? Или сами не знали о его существовании? В этом тоже хотелось бы разобраться… А много полезного могли бы почерпнуть начинающие петербургские прозаики у московского коллеги! Как важны были в те уродливые годы, когда все трещало по швам и бородатые хрипуны в открытую смеялись над Павликом Морозовым и Александром Матросовым, как были важны в те времена форма, стиль и авторская позиция, столь четко выраженные у Полякова…

Уверен: прочитай мы в те годы стартовые повести Юрия Полякова – выстроились бы за ним в кильватер! И кто знает, как сложилась бы судьба этой литературной армады…

6. Что мы знаем о вхождении Полякова в литературу? Как мальчик из рабочей семьи, потомок рязанских крестьян, стал большим русским писателем с отчетливым национальным самосознанием? Это сейчас он писатель номер один в России, тиражи его книг зашкалили за шесть миллионов, пьесы идут с аншлагами по всей стране, экранизировано почти все написанное им, да и сам он частый гость в острых телевизионных передачах; одних интервью у него берут по два десятка в год… Это он, Юрий Поляков, расширил русский литературный язык, обогатив его неологизмами, показал пишущим и читающим, сколь действительно могуч наш родной русский. Его высочайшей художественной пробы публицистика дала нравственную оценку всему, что происходило в России начиная с конца 80-х, и продолжает давать по сей день…