Коллектив авторов - Испытание реализмом [Материалы научно-теоретической конференции «Творчество Юрия Полякова: традиция и новаторство» (к 60-летию писателя)]

Семантика, культурные коннотации и устойчивость мотивационных моделей позволяют утверждать, что смысловое ядро концепта прецедентный текст становится смыслообразующим основанием современной российской культуры. Индивидуальное имя «Юрий Поляков» становится символом, знаком переломных событий современной истории России, смутного безвременья и тотально пропагандируемого отречения от великого, но неоднозначно безоблачного прошлого. Не случайно повести, романы Ю. Полякова все чаще становятся предметом научных исследований. Молодые диссертанты анализируют специфику функционирования конструкций экспрессивного синтаксиса прозы Ю. Полякова.

Можно с уверенностью сказать: Юрий Поляков как человек-концепт – феномен законченный, самодостаточный, приспособленный не столько для обозначения конкретного лица, персонажа своего романа или описанной им ситуации, места или явления, вполне узнаваемых современниками, сколько для обозначения характеристик некого знака, символа, определенных качеств, событий и человеческих судеб, обуславливающих четкие коннотации. Каждая историческая эпоха выстраивает свой вариант значимых событий и порождает плеяду прецедентных имен с представлениями о качествах той или иной личности, которой это имя принадлежит. Юрий Поляков как поэт, писатель, публицист, общественный деятель является концептом литературно-художественным, публицистическим, социальным, личностным. На концепты все ориентируются. На людей-концептов тем более. Артур Шопенгауэр утверждал, что «самый распространенный вид гордости – национальная гордость» [6]. Ю. Поляков ставил и ставит острые вопросы, заставляющие задуматься над происходящим. Но он никогда не подыгрывал «новым князьям» только для того, чтобы остаться на плаву. Так, в своем интервью «Московскому комсомольцу» от 6 декабря 2010 г. «непрозападный прозаик» Ю. Поляков скажет: «Вообще в отношении к прошлому у нас торжествует антиисторизм… потому что мы пытаемся смотреть на «Аврору» с яхты Абрамовича. Для нас карточная система – кошмар, а вот для людей, переживших голод и войны, – спасение. У нас, кстати, карточки отменили в 47-м году, а в Англии – в 50-е годы».

Как и все прецедентные аналоги, феномен под именем Ю. Поляков выполняет три функции: оценочную, экспрессивную и парольную (кодирование информации). Оценивая нравственные и духовные метания современной российской интеллигенции, или функционера, или иного представителя эпохи перемен, автор «ЧП районного масштаба» (1985), «Ста дней до приказа» (1978), «Апофегея» (1989), «Парижской любви Кости Гуманкова» (1991), «Демгородка» (1993), «Козленка в молоке» (1995), «Гипсового трубача» (2008–2012) и др. с тонкой иронией, реалистично точно, несмотря на гротеск и аллегорию, затрагивает актуальные темы своего времени. Кому адресованы поляковские книги? Какую цель ставит перед собой сочинитель этих сюжетов, помимо того чтобы заставить своих современников задуматься или… одуматься?

Нам представляется, что главным намерением писателя среди прочих было и есть – привлечь читателя в со-авторы и привести его к пониманию необходимости «аудита» человеческого в человеке и, как следствие, – переформатированию мировосприятия. Таков роман «Замыслил я побег…», который после его публикации вызвал самые противоположные отзывы: от явного негодования по поводу откровений главного героя, Олега Трудовича Башмакова, до восторгов от точного, но не фотографического изображения эпохи загнивающего социализма времен Л.И. Брежнева и начала дикого капитализма. Название, позаимствованное из стихотворения А.С. Пушкина, −

передает настроение перестроечной волны бегства из страны, которой стали не нужны грамотные, интеллигентные люди. В романе «Замыслил я побег…» писателю удалось передать мироощущение раздавленного временем человека образованного, интеллектуально развитого, в глубине души совестливого, но не способного на решительные поступки. Он мечется между семейными обязательствами и любовницей. Перипетии «треугольной жизни» мужчины средних лет переданы простецким языком, но за этой чеховской простотой, которая не лишена тонкой иронии, нельзя не разглядеть острого ума автора, его умения тонко чувствовать нерв своего времени. Все обыденно, просто, привычно, понятно, но… Кто он, «герой нашего времени»? Отступник, потерпевший или заблудший, лишний человек? Решать читателю. Очевидно одно:

Олег Трудович Башмаков полностью проиграл времени. Эту точку зрения писатель интеллигентно, недвусмысленно сумел донести в подтексте своего романа. Вот она, правдивая, откровенная летопись перестроечного и постсоветского безвременья, которую читать грустно и смешно, но… интересно. Писатель не оставляет читателю права на равнодушное прочтение своих книг.

Как известно, многие произведения Ю. Полякова переведены на иностранные языки, но при переводе зачастую теряется непонятная инофону русская душа. Иностранцы не всегда способны уловить свойственную писателю иронию, понять которую может только носитель языка. Всегда ли возможен перевод? Сам автор на этот вопрос отвечает однозначно: реалии национальной языковой картины мира не совпадают с конативными представлениями носителей иной культуры. Откровенно, без стеснения позволяет писатель заглянуть вдумчивому читателю в тайные «закоуголки» откровенных мужских желаний и сомнений. Похождения пошловатых героев-любовников или вороватой «элиты» под пером мастера выливаются в философские размышления о месте человека в мире, о мучительных поисках нравственного выбора. Расширение рамок «бульварного» сюжета делает прозу Ю. Полякова не только гендерно привлекательной, но и глубоко философической. Многие читатели задавались вопросом: а можно ли убежать от самого себя, даже если ты просчитал этот побег до мелочей?

Ю. Поляков как истинный патриот своей страны в концептуально значимом для понимания мировоззренческой позиции самого писателя цикле статей «От империи лжи – к республике вранья» передал суть духовных исканий целого поколения. Юрий Михайлович продолжает открыто выступать против «конъюнктурного поношения своей страны», и есть даже те, кто не гнушается получать за подобное «Золотого орла», к тому же вскормленного на казенные деньги. Писатель заостряет мысль на том, что отлучение целого поколения от чувства единения с Родиной, глумление над патриотическими чувствами в России не пройдет, не получит постоянную прописку. Задумаемся: почему, например, японская молодежь воспитывается с ощущением того, что японцем быть хорошо, а наследником страны, давшей миру А.С. Пушкина, Ф.М. Достоевского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Ю.А. Гагарина и др., – нет. Мода презирать свою страну, к которой до недавнего времени активно приучали СМИ, подвергая шельмованию все, чем можно и должно гордиться гражданину, – это отдельная тема. Ю. Поляков на метафизическом уровне внушает надежду на возрождение патриотизма, потому что он убежден: «На ниве культуры народ зарабатывает себе вечность». Именно так называется одно из недавних его интервью «Парламентской газете», в которой писатель, рассуждая о целях Года литературы, смело сравнивает Союз писателей с «обществом морских свинок» в силу несовершенства правовых норм о творческих союзах. Он мечтает «подстегнуть развитие культуры, поднять интеллектуальный, духовно-нравственный потенциал общества».