Нора Букс - Владимир Набоков. Русские романы

Вслед за Данте, Гёте, Соловьевым Набоков создал в своем романе образ Вечной Женственности, но в ее простенькой, милой, домашней ипостаси. И на этом уровне «Машенька» Набокова представляет лирическую антитезу «Стихам о Прекрасной Даме» А. Блока.

Несколько слов о цифровой символике романа. Цифровое присутствие сопряжено с маргинально воспроизведенной темой математики как науки земной, логической, противопоставляющей себя поэзии. «Я советую вам здесь остаться… – говорит Алферов Подтягину. – Это, так сказать, прямая линия. Франция скорее зигзаг, а Россия наша, та – просто загогулина. Мне очень нравится здесь… Математически доказываю вам, что если уж где-нибудь жительствовать…» Олицетворяет в романе математику Алферов, который с Машенькой образует пару: «цифра и цветок». Мотив чисел соперничает, таким образом, с мотивом соловьиной песни, обнаруживая поэтическое содержание цифровых знаков.

Приведу примеры.

Девять. Встреча Ганина и Машеньки произошла «девять лет тому назад». И, погружаясь в воспоминания, Ганин снова стремится приблизиться к образу Машеньки «шаг за шагом, точно так же, как тогда, девять лет тому назад». Девять – число Беатриче, первой любви Данте, число, символизирующее любовь. Отсыл к Данте подкреплен следующими цифровыми примерами. Беатриче умирает в возрасте 25 лет. Ганин полюбил Машеньку, когда им обоим было по 16 лет. Через девять лет Машенька приезжает в Берлин, но в утро ее приезда герой понимает, что она фактически умерла для него, сделалась «далеким прошлым».

25 лет – роковой возраст и для других героинь романа. Людмила (ей 25 лет) после слов Ганина о разрыве «лежала как мертвая». Клара говорит, что по телефону «у нее был загробный голос». Кларе в последнюю ночь романа исполняется 26 лет, и она остается вместе с другими обитателями пансиона в «доме теней».

Пять – число, традиционно связанное с розой, символизирующее ее пять лепестков. Пять в романе – цифра Машеньки. Ганин хранит ее «пять писем». Узнав о ее приезде, Ганин видит, как в небе «огненным осторожным шепотом проступали буквы… и остались сиять на целых пять минут…» Он выходит на улицу и замечает «пять извозчичьих пролеток… пять сонных… миров в купеческих ливреях…» Воскресение образа Машеньки ощущается героем как собственное воскресение, знаком которого служит возвращение пяти чувств [150] Осязание : о тропинке, по которой гуляла Машенька: «…он знал этот путь на ощупь и на глаз, как знаешь живое тело…» Зрение : Ганин вспоминает, как он останавливался и «глядел через поля на одну из тех лесных опушек, что бывают только в России, далекую, зубчатую, черную…» Приведенная цитата – перепев блоковских строк из стихотворения, датированного 16 марта 1902 г. «Жизнь медленная шла, как старая гадалка»: Остановясь на перекрестке, в поле, Я наблюдал зубчатые леса. Но даже здесь, под игом чуждой воли, Казалось, тяжки были небеса. Обоняние : примеры возвращения / вспоминания запахов приведены в тексте. Слух : Ганин вновь переживает сцену в лодке: «Поодаль ровно шумели шлюзы водяной мельницы…» Вкус : вспоминая драку с сыном сторожа, Ганин снова чувствует, как «изо рта у него течет что-то теплое, железистое…» .

Семь. «Семь русских потерянных теней» обитают в берлинском пансионе. Причастность персонажей миру потустороннему прочитывается как отсылка к семи смертным грехам. Цифра «семь», с которой связана полнота человеческого образа, приобретает в воплощении этого произведения очевидный пародийный смысл.

Роман длится семь дней, замкнутый цикл, неделю, время сотворения мира. Упомяну приводившуюся выше цитату о том, что Ганин «был богом, воссоздающим погибший мир». Семь, число законченного периода, принято связывать с переходом к новому, неизвестному, открытому, каким и видит свой дальнейший путь Ганин.

Семнадцать — число глав романа. В них укладывается воскрешенный и прожитый заново роман с Машенькой. В финале эта полная живая жизнь кажется герою исчерпанной до конца: «он до конца исчерпал свое воспоминание, до конца насытился им…» Представляется, что Набоков заимствует символику числа 17 у древних римлян, считавших его роковым. Цифры, его составляющие, при переводе в буквы и перестановке: XVII–VIXI – значат на латыни: «я жил». Именно таково смысловое содержание романа «Машенька».

В финале произведения Ганин покидает русский пансион, уезжает из Берлина. «Он выбрал поезд, уходивший через полчаса на юго-запад Германии… и с приятным волненьем подумал о том, как без всяких виз проберется через границу, – а там Франция, Прованс, а дальше – море». Еще ранее в разговоре с Кларой он говорит: «Мне нужно уезжать… Я думаю в субботу покинуть Берлин навсегда, махнуть на юг земли, в какой-нибудь порт…» Каков же смысл ганинского маршрута, на юг земли, к морю, в порт?

Еще до воспоминаний о Машеньке Ганин, «испытывая тоску по новой чужбине», отправляется гулять по Берлину: «Подняв воротник старого макинтоша, купленного за один фунт у английского лейтенанта в Константинополе… он… пошатался по бледным апрельским улицам… и долго смотрел в витрину пароходного общества на чудесную модель Мавритании, на цветные шнуры, соединяющие гавани двух материков на большой карте».

Описанная картинка содержит скрытый ответ: цветные шнуры маркируют его маршрут: из Европы – в Африку. Ганин, молодой поэт, ощущает себя литературным потомком Пушкина. Пушкин и есть неназванный Вергилий Набокова, чье имя, как и главный образ романа, зашифровано посредством аллюзии.

Фамилия героя – Ганин – фонетически возникает из имени пушкинского знаменитого африканского предка – Ганнибал (другой смысл имени см. выше) [151] Путь героя – в Африку – обнаруживает и пародийного двойника Ганина в романе – Колина. Его фамилия прочитывается, в свою очередь, как пародийная отсылка к Николаю Гумилеву, поэту, для которого Африка была не родиной предков, а адресом смелых и экзотических путешествий. 6 мая 1923 г. в «Руле» Набоков напечатал стихотворение «Памяти Гумилева», в котором африканская тема объединяет Гумилева и Пушкина. Гордо и ясно ты умер – умер, как Муза учила. Ныне, в тиши Елисейской с тобой говорит о летящем медном Петре и о диких ветрах африканских – Пушкин. . Знаменательна в этом контексте научная подробность ведущего образа романа, соловья, символа певца любви, поэта, т. е. самого Ганина. «Общеизвестны два европейских вида соловья: восточный и западный. Оба вида зимуют в Африке» . Путь Ганина в обратном направлении повторяет путь Ганнибала: Россия – Константинополь / Стамбул – Африка. Остановка в Берлине осознается героем как тягостная пауза. Тоска Ганина «по новой чужбине» и предполагаемый маршрут – аллюзия на стихи Пушкина: