Юрий Безелянский - Отечество. Дым. Эмиграция. Русские поэты и писатели вне России. Книга первая

Первые эмигрантские стихи Берберовой появились в берлинской газете «Голос России». Переселившись в Париж, Нина Николаевна длительно сотрудничала с газетой «Последние новости», где она печатала буквально все – рассказы, кинокритику, хронику светской жизни, а летом заменяла даже машинистку редакции.

В парижский период Берберова написала серию рассказов «Биянкурские праздники» и три романа, посвященные жизни русской эмиграции. На Берберову обратил внимание Владимир Набоков (он, кстати, был ее литературным кумиром): «Из всего эмигрантского, житейско-рыхлого, корявого, какофонического, – она выкроила, возвела в эпический сан, округлила и замкнула по-своему одно лишь явление нашего быта: тоску по земле, тоску по оседлости», – отмечал Набоков, подразумевая, конечно, покинутую Россию.

Во время войны Берберова жила в оккупированном Париже, после освобождения Франции работала редактором еженедельника «Русская мысль». Напечатала роман «Мыс бурь», а в 1950 году переехала в Америку. Позднее свой переезд она объясняла так: «Мне не скучно в Америке. Конечно, мне во много раз интереснее во Франции, но в разбитой после войны Франции я не могла свести концы с концами – пришлось ехать в Америку». В Штаты она приехала без денег и с еще более скудным запасом слов, но независимой и деятельной, за что сразу заслужила симпатии и уважение. Восемь лет прожила в Нью-Йорке, работала в архиве, училась на курсах английского языка.

Берберова кропотливо собирала материалы для своих будущих работ: «Архивы были такие, что прямо умереть… Столько интересных подробностей и деталей…» И эта связь с прошлым через архивные документы очень помогла сохранить силы и жить на чужбине. Как написала в одном из своих стихотворений:

После восьми лет необеспеченной, шаткой жизни в Нью-Йорке ее пригласили преподавать русский язык в Йельский университет. Когда декан факультета поразился ее обширным знаниям и понял, кто перед ним, он без промедления назначил Берберову профессором литературы. Слух о необычном русском профессоре распространился быстро и Принстон похитил ее у Йеля, и она стала преподавать в супер престижном Принстонском университете. А в нью-йоркском книжном издательстве «Руссика» начали выходить ее книги на русском языке. В Принстоне она вышла на пенсию, а в последние годы жизни переехала в Филадельфию, где и скончалась 26 сентября 1993 года, в возрасте 92 лет.

Берберова оказалась плодовитой писательницей. В Берлине вышли ее биографические книги «Чайковский. История одинокой жизни» (1936), «Бородин» (1938), в Париже – книга «Облегчение участи» (1949). В Нью-Йорке – «Железная женщина: рассказ о жизни М.И. Закревской-Бенкендорф-Будберг, о ней самой и ее друзьях» (1981), «Люди и ложи» о масонах (1986) и много литературно-критических статей о Ходасевиче, Набокове и т. д.

Книга о Чайковском стала сенсацией: впервые было сказано о «голубизне» Петра Ильича и о том, что никакой холеры не было, а было чистое самоубийство. Писала Берберова, опираясь на живых свидетелей, и в частности на вдову брата композитора Прасковью Владимировну. «Я, начинающий литератор, – вспоминала Берберова, – сидела и с замиранием сердца ждала, когда же наконец начнется разговор о любовных связях композитора. А Прасковья Владимировна, не дожидаясь, когда я робко подведу ее к этому, говорит: “Дорогая моя! Что здесь удивляться! Сколько великих князей этим занимались!”»

Не менее сенсационной получилась книга «Железная женщина». Она вышла в 1991 году, и в предисловии Андрей Вознесенский писал: «Жанр ее необычен. Я бы назвал ее инфо-романом, романом-информацией, шедевром нового стиля нашего информационного времени, ставшего искусством. Это увлекательно-страшное жизнеописание баронессы М. Будберг – пленительной авантюристки, сквозь сердце которой прошли литературные и политические чемпионы столетия – как то: М. Горький, Уэллс, Локкарт, Петерс и другие».

Под пером Берберовой «железная женщина» Мария Игнатьевна, она же обольстительная Мура, предстает запредельно живым и интересным человеком, а не идеологическим продуктом советских серий ЖЗЛ.

Удивительна книга Берберовой «Люди и ложи», в которой даны 666 биографий русских масонов-эмигрантов. Если говорить о литераторах, то – от Алданова и Адамовича до Бориса Савинкова и Сергея Маковского.

Ну и, наконец, главная книга – итог всей жизни – «Курсив мой». На мой взгляд, потрясающе интересная книга, ибо в ней отражена ушедшая эпоха и почти все знаменитости, жившие в ней. А еще стиль! Переводчик Евгений Витковский считает, что книга написана «почерком Петрарки». У Ходасевича есть строки, которые можно считать напутствием к любой мемуарной книге, о двух правилах:

Берберова в своем «Курсиве» следовала этим правилам, хотя и допускала отклонения. И нашлось много ее критиков, к примеру, «товарищ» по эмиграции Роман Гуль отмечал, что книга – это «неорганизованный, многословный, тяжеловесный и… скучный опус».

Другие считают, что это «блестящий портрет русской эмиграции 20-40-х годов». Споры не стихают по сей день: кому-то не нравится несколько шаржированный образ Бунина, кто-то спорит с оценками Мережковского в связи с его коллаборационизмом. Но разве в этом дело? Точность не дана никому! Важно другое: драгоценная память, которой переполнена книга Берберовой. Примечателен отрывок из дневника Нины Николаевны от декабря 1939 года, вставленный в «Курсив»:

«Итак, прошло не так много времени по смерти Блока, и люди уже не знают, кто такая Л.Д. Блок, а мы-то думали, что это будут знать все и всегда! Уплывает жизнь – малая и великая – и от драгоценных имен и эпох остается прах».

Эта запись Берберовой вызвана письмом одного студента, который не знал, кто такая была Люба Менделеева, жена Блока, и из-за чего произошла ссора между Блоком и Андреем Белым. Из-за Любы!..

Ну и последний аккорд. До 80-х годов советские люди о Берберовой не знали ничего, кроме того, что она была третьей женой Ходасевича, но когда она осенью 1989 года приехала в СССР, то ее знали уже многие, и это был триумфальный приезд. Встречи, интервью, выступления: все хотели узнать как можно больше об авторе «Чайковского», «Железной женщины» и, конечно, «Курсив». Она поразила, пожалуй, всех сразу: своей подтянутостью, несмотря на возраст, огромной эрудицией, элегантностью и оригинальностью суждений. Одна только просьба – «не возите меня по кладбищам, не показывайте мне памятники и березку над прудом. Меня не интересуют могилы», – вызвала у некоторых оторопь: как так? Гробы и березки – это и есть родина…