Капитолина Захарова - К вопросу о генетической основе типов ассимилятивно-диссимилятивного яканья

Взаимодействующие системы различения и неразличения гласных неверхнего подъема, которые могли встретиться на территории распространения Култуковского типа яканья, показаны ниже в табл. 3 (где е — а означает частичное различение: е — е̌ > е , а > а ).

Таблица 3

При таких лингвоэтнических и исторических условиях, возможных при возникновении Култуковского типа, его образование едва ли можно связывать с Мосальским типом диссимилятивного яканья, так как неизвестно, существовал ли когда-нибудь этот тип яканья на данной территории.

В отношении Новоселковского и Ореховского типов можно более определенно говорить о том, что в их основе был архаический тип диссимилятивного яканья [16] Н. Н. Дурново. Указ. соч., стр. 27, 79—82; Он же. Ответ проф. Е. Ф. Будде. «Изв. ОРЯС», 1919, т. XXIV, кн. 2. Пг., 1923, стр. 369; В. Н. Сидоров. О некоторых случаях изменения предударного е в и в русских говорах. — В кн.: «Из русской исторической фонетики». М., 1969, стр. 22—23; К. Ф. Захарова. Некоторые случаи утраты архаического типа диссимилятивного яканья. — В кн.: «Материалы и исследования по русской диалектологии». Новая серия, вып. 2. М., 1961. с семифонемной системой гласных, которая сохраняется и в современных говорах с Новоселковским и Ореховским типами.

Исчезновение архаического типа диссимилятивного яканья в этих говорах вызвали, видимо, следующие причины.

1. Утрата действия фонетического закона диссимилятивного вокализма, что означало утрату фонетической обусловленности произношения на месте а , о , е двух гласных [а] и [не‑а] ( ε а — и е , по В. Н. Сидорову), которые составляли одну слабую фонему — выразительницу гласных неверхнего подъема.

2. Гласные [а] и [не‑а], составляющие одну слабую фонему 1‑го предударного слога, отличались по своему качеству в зависимости от качества последующего согласного и могли быть более заднего образования перед твердыми и более переднего образования перед мягкими согласными.

3. Гласные одной слабой фонемы [а] и [не‑а] не совпадали со слабыми фонемами верхнего подъема — [и] и [у], что относилось не только к звуку типа [а], но и к звуку [не‑а] в положении перед твердыми согласными. Это определило характер процесса и последующие результаты утраты фонетического закона диссимиляции: когда произношение гласных [а] и [не‑а] перестало зависеть от качества ударенных гласных, перед твердыми согласными сохранился лишь один из употреблявшихся ранее позиционных вариантов слабой фонемы, а именно: звук типа [а] вытеснил и заменил звук типа [не‑а]. Это значило, что [а] перед твердыми согласными появлялось одновременно и перед ударенным а и перед ударенным о из ъ , уничтожая следы наличия в основе Архаического или Задонского типа диссимилятивного яканья. (Вот почему в говорах с ассимилятивно-диссимилятивным яканьем нет произношений типа св [и] кро́вь , б [и] ло́к и под.).

Перед мягкими согласными гласным [не‑а] был звук типа [ь], близкий по звучанию к [и]. Поэтому в этом положении звук [не‑а] не заменялся [а], а совпадал в одном варианте с фонемой ⟨и⟩ и, вследствие процессов лексикализации и грамматикализации, стал осознаваться носителями говора как фонема ⟨и⟩.

4. Гласный [не‑а] перед мягкими согласными мог заменяться [и] во всех положениях, где он произносился раньше по фонетическим причинам, т. е. перед ударенными е из е , ь и перед ʼа . (Гласного о на месте е , ь в этих говорах еще не было). Однако впоследствии он сохранился как [и] только перед ударенным е , где не было параллели с положением перед твердыми согласными.

Следовательно, процесс, в результате которого образовались типы яканья, называемые ассимилятивно-диссимилятивными, не был собственно ассимиляцией, так же как он не был связан с закономерностью умеренного яканья, хотя первоначально, ви димо, возникло именно умеренно-диссимилятивное яканье (где близость к умеренному яканью являлась скорее внешним совпадением, так как перед мягкими согласными оставалось произношение а перед ударенными у и и ).

5. Распространение произношения [а] перед ʼа́ было явлением вторичным, которое происходило неодновременно с процессом распространения [а] перед твердыми согласными при ударенных о́ из ъ и а́ , и было обусловлено не фонетическими, а чисто морфологическими причинами, поскольку [а] приходило здесь на смену [и]. Свидетельством этому в современных говорах служат постоянные случаи произношения [и] наряду с [а] перед ʼа́ после мягких согласных при Новоселковском и Кидусовском типах, реже при Ореховском и совсем редко — при Култуковском. Характерен при этом состав слов с [и] перед ʼа́ , варьирующийся по говорам. Следующие слова отмечаются с гласной и в 1‑м предударном слоге: числительные — десятый , девятый , шестьдесят , пятьдесят ; местоимения — тебя , себя , меня ; имена — ребята , крестьяне , одеяло , телята , деревянный , детя ; реже отмечаются глаголы: венчать , менять , стрелять , терять . Эти слова возможны и с [а] и с произношением [е], являющимся часто гласным, промежуточным между и и а : и > е > а . Это объясняет, видимо, и фонологическую тенденцию говоров произносить а в 1‑м предударном слоге не только на месте гласных фонем ⟨а⟩, ⟨о⟩, ⟨е⟩, но также и фонемы ⟨и⟩, особенно если фонема ⟨и⟩ не проверяется формами словоизменения (ср. стʼара́тʼ и под.).