Съюзан Кодиш - Верните себе здравомыслие: Применяя нестандартный подход общей семантики

Как мы отметили, из современной науки мы заключаем, что мы живём в процессуальном мире. Когда мы абстрагируем невербально, мы испытываем-создаём наши ‘восприятия’ ‘вещей’ из калейдоскопического потока меняющихся отношений. Когда мы разговариваем, мы называем и описываем эти ‘вещи’, которые не существуют такими, какими мы ‘их’ ‘знаем’ отдельно от нашего абстрагирования. Однако когда мы называем и описываем эти ‘вещи’, наш язык склоняет нас подразумевать, что они существуют как отдельные сущности, отдельно от того, как мы о ‘них’ ‘узнаём’.

В ОС мы используем термин ЭЛЕМЕНТАЛИЗМ, чтобы обозначить нейро-оценочный процесс неосознанного разделения, отделения и изолирования с помощью категорий и слов того, что в действительности не существует разделённым, отделённым и изолированным. Этот процесс может начаться ещё до слов, в различных проявлениях узконаправленного внимания. В целом использование языка может структурно склонить нас к дальнейшему сужению. Не зная об этих тенденциях, мы с большой вероятностью можем подразумевать тождественность – и таким образом, получить элементализм. Без этих знаний, мы разделяем, отделяем и принимаем как изолированное то, что не существует в изоляции, пренебрегая важными отношениями, игнорируя контекст, и т. д. Спутывая часть с целым, мы отождествляем наши получившиеся карты с территорией, наши слова – с опытами, наши опыты – с тем ‘что есть на самом деле’.

Унаследованная аристотелева структура языка способствует элементалистической тенденции создавать изолированные элементы из динамических взаимосвязанных процессов, обнаруженных в мире, которые включают нас самих. Мы склонны проецировать эти статичные элементы на что-либо, что мы испытываем.

Мы уже отмечали, что мы можем говорить о ‘мышлении’ отдельно от ‘ощущений’. Мы можем говорить о ‘разумах’ и ‘телах’, ‘структуре’ и ‘функции’, ‘физическом’ и ‘умственном’, ‘пространстве’ и ‘времени’, ‘организме’ и ‘среде’. Мы можем говорить о ‘бессознательном’. Мы можем поступать так, будто мы можем отделить ‘действия’ от ‘последствий’. 87

Когда мы делаем элементалистическое отождествление, мы можем искать ‘разумы’, будто бы мы можем найти ‘их’ так же просто, как мы находим яблоки. Мы можем искать ‘бессознательное’, вместо того чтобы исследовать неосознаваемые процессы. Мы можем совершать неосознанные поступки, вероятно, не беспокоясь за последствия наших действий.

НЕ-ЭЛЕМЕНТАЛИЗМподразумевает принятие и исправление противоречащей фактам, статичной, изолирующей точки зрения. Мы стараемся внести как можно больше значения процесса и отношений в знание о нашем языке. Мы отметили важность схожести структуры между и среди уровней абстрагирования. Не-элементализм в языке предполагает достижение схожести структуры между словами и процессами, о которых мы говорим. Мы уже упомянули некоторые средства, которыми это делаем, включая использование одинарных кавычек, дефисов и не-элементалистических терминов. Мы обсудим другие методы в последующих главах.

Среди других аспектов нетождественности можно рассмотреть использование глагола “to be” в нашем (английском) языке. [18] To be (изменяется по формам is, am, are, was, и т. д.) – быть, являться, находиться; быть эквивалентным чему-либо, и т. д. Служит связкой подлежащего со сказуемым. В русском языке подразумевается или заменяется каким-либо из перечисленных или других глаголов, в частности, подразумевается, будучи употреблён в настоящем времени. На письме может обозначаться знаком тире. She is a psychologist. – Она – психолог; they are policemen. – Они – полицейские; he is just the way he is . – он просто, такой, какой он есть . Как говорил Коржибски: «Это маленькое слово ‘to be’ видится весьма особенным словом и возможно, несёт ответственность за многие человеческие семантические [оценочные] трудности». 88Используя различные формы этого глагола (is, am, are, were, will be, и т. д.) мы можем спроецировать ложные оценки на самих себя и других.

Слово “is” («есть») играет центральную роль в главных аристотелевых принципах. Мы уже отметили, что аристотелев принцип «А – это (есть) А» (англ. A is A) подразумевает тождественность, которую Коржибски определил как «абсолютную одинаковость во всех отношениях», 89между двумя чего-либо. Но теперь нам известно, что мы живём в постоянно меняющемся процессуальном мире уникальных индивидуумов.

Как два чего-либо могут быть идентичными? Даже если, для наших глаз (мозгов), скажем, два яблока выглядят ‘одинаковыми’, как вы думаете, что станет с этой ‘одинаковостью’, если мы посмотрим на них под микроскопом? Очень мало ‘объектов’ выглядит в точности одинаково даже для наших глаз. Когда мы используем “is” (в русском языке подразумевая «являться», «быть», и т. д.), мы подчёркиваем схожести и игнорируем отличия. А что насчёт вас? Вы ‘одинаковы’ от одного-момента-к-другому? Совсем не меняетесь? Конечно же, нет: вы, будучи организмом-как-целое-в-средах, постоянно меняетесь на субмикроскопическом уровне. ‘Вы’ сейчас – не в точности такие же как ‘вы’ вчера или даже минуту назад!

Ориентируясь по ОС, мы ясно отрицаем аристотелевы отождествления. Мы утверждаем: «А – это не А». Карта – это не территория». «Территория» в пространстве-времени 1– это не та «территория» в пространстве-времени 2. «Карта» в пространстве-времени 1– это не та «карта» в пространстве-времени 2. Яблоко – это не другое яблоко. Яблоко – не ‘оно же’ момент спустя. Мы обратили на это внимание в обсуждении процесса абстрагирования. Теперь мы подробнее рассмотрим роль “is” и других форм глагола “to be” в том, как мы используем наш язык.

Этот глагол можно использовать, по меньшей мере, четырьмя способами. Один способ подразумевает существование (наличие) и местоположение: «Я – здесь, а вы – там». С этим способом у нас почти нет проблем. Другой способ включает вспомогательное использование; то есть, он используется с другим глаголом. Мы можем сказать: «Я бегу» (англ. “I am running.” – дословно: «Я есть бегущий»), чтобы указать на длящееся действие. Мы также можем сказать «называется» (англ. “ is called” – дословно: « есть названный»), «используется» (англ. “ is used” – дословно: « есть использованный»), как мы сделали два предложения назад (страдательный залог). Эти вспомогательные формы дают нам гибкость в языке, и с ними у нас тоже не возникает много проблем (хотя из-за того, что страдательная форма не указывает деятеля(-ей), её можно использовать, чтобы затенить ответственность за действия).

Другие способы применения могут позволить нам говорить о чём-либо таким образом, который, строго говоря, противоречит тому, что мы знаем о том, как мы абстрагируем. Используя “is” («есть», «- это») мы можем сказать: «Это (есть) роза». «Роза – это роза». Съюзан может сказать: «Я (есть) психолог». Этот способ (который иногда называют “is of identity” – «‘есть’ тождественности») позволяет связать два существительных, будто они идентичны. Но мы знаем, что на уровне события, никакие две розы не одинаковы. Мы знаем, что даже притом, что Съюзан обучалась на психолога, «психолог» не составляет её личность, хотя это может подразумеваться в предложении. Мы также знаем, что «психолог» может иметь различные ‘значения’.