Съюзан Кодиш - Верните себе здравомыслие: Применяя нестандартный подход общей семантики

У нас есть другие способы составления предложения, чтобы избежать и не способствовать отождествлению. Например, мы можем сказать: «Мы называем это розой», чтобы показать факт, что мы относим её к категории. Мы можем сказать: «Роза 1– это не роза 2», и по желанию, описать аспекты каждой розы, как мы их видим. Съюзан может сказать: «Я работаю психологом», показывая, что это представляет лишь часть её занятий. Съюзан может сказать: «Я использую ОС в своей работе», показывая, что разные психологи работают по-разному.

Используя «есть» мы также можем сказать: «Эта роза (есть) красная», «Я (есть) высокий», «Он (есть) ленивый». Этот способ применения (называемый “is of predication” – «‘есть’ утверждения») связывает существительное и прилагательное, которое определяет это существительное. Используя «есть» таким способом, мы можем подразумевать, что краснота находится в розе, что высокость находится во мне и что лень находится в нём. Когда мы используем слова таким способом, мы можем поступать так, будто то, что мы проецируем вне нас самих, может находиться вне нас самих. Однако мы знаем, что в процессе абстрагирования то, что мы видим или оцениваем что-либо другими способами, исходит из транзакции между тем, что воздействует на нас и тем, как мы принимаем и интерпретируем это воздействие.

Так как каждый из нас оценивает, по меньшей мере, немного по-другому, я могу видеть «красным» то, что вы видите «розовым». Какой розу увидит «дальтоник»? Как и кто определяет, что ‘означает’ «высокий»? Вы когда-нибудь замечали, какие вы «низкие», стоя рядом с человеком, который выше вас, и – «высокие» рядом с человеком ниже вас? Что мы имеем ввиду под «ленивый»? Все бы сочли мальчика ‘ленивым’ в каждой ситуации?

Поэтому используя ОС, нам стоит стараться избегать ‘есть’ утверждения. У нас есть другие способы, которыми можно составить предложения. Например, мы можем сказать: «Эта роза выглядит красной для меня», «Я вижу это красным». Мы можем сказать: «Я чувствую себя высоким сейчас». Мы можем сказать: «Этот ребёнок видится мне ленивым». Таким образом, мы признаём оценки нашей нервной системы как наши собственные, а не существующие вне наших нервных систем.

Когда мы писали эту книгу, мы старались не пользоваться ‘есть тождественности и утверждения’, кроме как в примерах, показывающих, как их можно использовать, и в цитатах. Мы пользуемся ‘is not’ (‘не является’, ‘не есть’) нетождественности. Мы обсудим проблемы перефразирования в целях их избегания в Главе 13, об экстенсиональных приёмах.

Второй и третий аристотелевы принципы («Что-то – это либо А, либо – не А» и «Что-то не может быть одновременно А и не-А») могут подразумевать «всеобъемлемость», будто мы можем учитывать ‘все’ ‘вещи’ в наших категориях для их описания. Мы можем сопоставить это с не-аристотелевым принципом: «Карта охватывает не всю территорию», из которого мы понимаем, что наши карты (то, как мы категоризуем и говорим о чём-либо) не могут учитывать «все» невербальные процессы. Несколько важных аспектов ОС происходят из этих разнящихся способов оценивания.

Эти два последних аристотелевых принципа подразумевают двусторонний характер (либо/либо, или/или), который способствует оценивать так, будто на каждый вопрос можно ответить «да либо нет». Однако, как мы обсудили в предыдущей главе, даже факты не обязательно чётко подпадают под такого рода точные категории. Например, рассмотрите такой вопрос: Вам нравится место, где вы живёте? Да или нет? Многим людям одновременно нравится и не нравится место, где они живут, в определённой степени. Полезнее использовать «да и нет», «возможно» и другие выражения, которые выражают включаемость и промежуточность.

Используя язык «либо/либо», можно проще выразить то, что называется двустороннее ориентирование. Когда мы используем язык «и то/и то», мы пользуемся тем, что называется МНОГОСТОРОННИМ ОРИЕНТИРОВАНИЕМ. В ОС мы используем «либо/либо», когда это уместно, но мы идём дальше, до «и то/и то».

Таким образом, мы понимаем, что иногда бывает полезно оценивать в рамках либо/либо. Когда мы думаем о том, что будем делать сегодня, в какой-то момент мы встаём перед решением сделать одно или другое: например, пойти в кинотеатр или взять фильм в прокате и посмотреть дома. Когда мы думаем над тем, нравятся ли нам все яблоки, если мы обнаруживаем, что нам не нравится сорт грэнни Смит, то мы можем сказать, что нам нравятся не все яблоки.

Тем не менее, в ходе приближения к этим двум сторонам решения, мы стараемся принять многосторонний подход, в котором мы создаём альтернативы за пределами либо/либо. То есть мы не начинаем с единственными выборами: «пойти в кино или посмотреть кино дома». Мы генерируем множество выборов: Что мы можем сделать сегодня? Да, а что ещё? Что ещё? и т. д., и т. д. Среди возможностей «и, и» у нас есть больше шансов сделать хороший выбор.

Если мы рассматриваем выбор наших яблок как либо голден делишес, либо ред делишес, мы пренебрегаем возможностями. Обращая внимание на множество сортов яблок, мы получаем возможности не только отказаться от грэнни Смит, но и получать удовольствие от сортов макинтош, рим, и других.

В нашем языке можно найти много примеров ограничения за счёт либо/либо. Можно легко найти противопоставления: хорошо/плохо, замечательно/ужасно, высокий/низкий, толстый/худой, лёгко/тяжело, счастье/печаль, больной/здоровый. Нам стоит осознать ограничения ориентирования по либо/либо и расширить наш лексикон, чтобы он отражал оттенки средних качеств.

Например, Съюзан обнаружила, что людям полезно составить список из как можно большего числа ‘эмоций’ на протяжении длительного времени. Список помогает им обратить внимание на намного больше собственных качеств, отличий и изменений. Похожим образом, Брюс узнал, что людям полезно определять различия в ощущениях, например, различение типов боли и ощущений комфорта, и т. д. помогает лечиться и замечать улучшения.

Нам может быть полезно осознать нашу способность создания множества альтернатив в любой ситуации. Если мы выработаем привычку спрашивать: «И что ещё?», мы поймём, что нам редко приходится ограничивать себя одним или двумя выборами.

Другой аспект двустороннего ориентирования в сопоставлении с многосторонним ориентированием включает проблемы причинно-следственных отношений. Когда мы считаем, что можем чётко отнести вещи к категориям ориентируясь на либо/либо, мы склонны искать ‘единственную’ причину чего-либо. [19] «Единственную причину», в оригинале: ‘the’ cause – определённый артикль the перед существительным предполагает ‘значение’ тот самый, конкретный, уже известный, и т. д. в зависимости от контекста. Однако понимая сложный многомерный характер восприятия на немом уровне, мы можем осознать тщетность этого поиска. Как мы вообще можем знать ‘ту самую’ причину. Нам стоит искать некую причину; искать причины. [20] «Некую причину», в оригинале: a cause – неопределённый артикль a перед существительным предполагает ‘значение’ какой-либо, некий, один из многих, и т. д.