Array Коллектив авторов - Soft power, мягкая сила, мягкая власть. Междисциплинарный анализ

В таком случае инструментарий мягкой власти – это и средства репутационного менеджмента, и имиджмейкинг, и информационные войны и т. п.

Однако не следует забывать, что общественное сознание далеко не полностью управляется извне. Какие-то неоспоримые факты или известные положения, связываемые в сознании населения (а иногда и глубже) с лидером, партией, страной, могут работать – и работают – одновременно с тем информационным контентом, который внедряется в сознание через специальные средства воздействия и может им противостоять. Характерным – хотя и трагичным – примером здесь может быть представление о немцах как о «культурной нации», разделявшееся к началу Великой отечественной войны определенным количеством советских евреев, не поверивших пропаганде и отказавшихся эвакуироваться с территорий, в скорости занятых войсками Вермахта, и истребленных фашистами в соответствии со своей доктриной.

Таким образом, концепция мягкой власти позволяет учитывать как, условно говоря , естественныеаспекты влияния: представления о мире, системы ценностей, стереотипы сознания, культурные факторы, национальные традиции, так и искусственные, изменяющие (по возможности) эти аспекты. Тут можно вспомнить весь арсенал влияния на сознание, управления информационными потоками, выработанный в рамках пропагандистской и рекламной практики и теории.

Еще одно противопоставление факторов мягкой власти должно учитывать вектор«притягательной силы», составляющей основное содержание этого понятия. В отношении одного и того же объекта всегда действуют разнонаправленные представления, в которых притягательность противостоит неприятию. Например, если брать такое однозначно положительное понятие, как демократия, составляющее основное содержание мягкой власти многих стран, в первую очередь США, то притягательности противостоит представление о «ненастоящей демократии», «обмане властей» и т. п. (подобные представления изучались нами в ходе психолингвистических опросов в 1996–2014 гг.). Не всегда более слабый вектор трезво принимается во внимание. По крайней мере, усилия средств воздействия часто направлены именно на то, чтобы вывести нежелательные по направленности факторы из сферы сознания сообщества – замолчать, нейтрализовать, «забить информационным шумом» и т. п.

Естественно, при изучении мягкой власти желательна и количественнаяоценка факторов влияния в определенной среде. Понятно, что ценность свободы слова в некоторых слоях российского общества оказывается значительной, требующей активного вмешательства, в других же она мала, хотя и не отвергается. (Есть группы, в которых она вообще не принимается во внимание – «нулевая ценность», есть такие, где это отрицательная ценность, но подобные явления подходят под рассмотренный выше случай).

Способами количественной оценки фактора может быть оценка существительного с точки зрения «приятности» (это изучалось в упомянутом ранее эксперименте), другие психосемантические исследования, а также количество людей, вступившихся за какое-либо явление (или выступивших против) в ходе обсуждения в медиа, в Интернете или непосредственно на уличных акциях.

Если мы теперь обратимся к восприятию понятия «мягкая сила (власть)» в течение двадцати лет после ее появления, мы можем заметить, что едва ли не пятнадцать из них это понятие было одним из тех, которые обсуждают специалисты, используя его наряду с другими, родственными. Такую ситуацию можно видеть, если обратиться к терминам «управление информационными потоками», «страны-изгои», «постиндустриальный уклад» и т. п. Однако в середине «нулевых» термин начинает активно использоваться в мире (см. статью П. Б. Паршина в настоящем сборнике), а чуть позже и в России. Уже в 2009 г. Он входит в лексикон тогдашнего Президента Российской Федерации Д. А. Медведева. А в дальнейшем его используют политики разных направлений, исследователи в области политологии, теории коммуникаций.

Понятно, что внимание к термину связано не только с развитием научных представлений, но и с изменениями в реальной жизни. Именно во второй половине 2000-х мы отмечаем значительный и заметный рост влияния таких стран, как Китай, Индия, Бразилия и, после крушения Советского Союза, Россия. В то же время в США после терактов 09.11.2001 происходит консолидация общества, смягчение отношения к ограничениям ряда свобод. В этом смысле понятие soft power, концентрируюшее внимание на естественной притягательности тех или иных ценностей, на роли культурного обмена, неправительственных контактов («народная дипломатия» и т. п.), помогает представить реальное противостояние сил как нечто приемлемое для всех сторон, близкое к человеку, исключающее столь отвратительные сцены насилия, которые достаточно широко транслировались и из Европы (бывшая Югославия), и из Ирака.

Развитие экономических и пропагандистских возможностей Российской Федерации в 2000-х годах привело к росту влияния российских СМИ в мировом информационном пространстве. Прорывную роль сыграло появление телеканала Russia Today, вещавшего на нескольких языках. Можно отметить активизацию обществ дружбы и связей с соотечественниками за рубежом.

Однако в целом приходится признать, что имидж России за рубежом был не очень благоприятным и неудачно управлялся. В то же время в мире, в том числе и на русскоязычном пространстве продолжали оставаться притягательными образы и ценности, связываемые с Западом: свобода, демократия, независимость, правовое государство, западный способ организации экономики. Несколько пошатнувшиеся в 1999 г. в связи с бомбардировками Югославии, эти взгляды (иногда на уровне коннотаций) сохраняли свои позиции среди российской интеллигенции и в более широких кругах. В начале «нулевых» еще был возможен электоральный лозунг: «Хочешь жить, как в Европе – голосуй за (название партии повторять здесь не будем)».

России, как оказалось, нечего было противопоставить. Успехи СССР в освоении космоса, развитии образования и науки, достижения определенного уровня равенства не только не подвергались «раскручиванию», но и всячески осуждались (в 1990-е годы) или замалчивались. Другой российский ценностный комплекс: сохранение православием христианских ценностей, роль катехона, т. е. удерживающего мир от гибели, был чужд широким кругам населения Запада и Востока. Фактически Россия провозгласила курс на встраивание в западную систему и добровольно заняла место эпигона, неинтересное ни своим, ни чужим.

Тут стоит также добавить, что российские навыки воздействия на общественное сознание очень сильно уступали развитому инструментарию Запада.