Стефано Капилупи - Провидение и катастрофа в европейском романе. Мандзони и Достоевский

Творчество А. Мандзони, особенно его роман «Обрученные», получило высокую оценку современников, европейских писателей и деятелей культуры (В. Скотт, И. Гёте, С. Сисмонди). Когда слава Мандзони дошла до России, многие русские литераторы, посещая Италию, стремились познакомится с ломбардийским романтиком и лично засвидетельствовать ему свое почтение (например, И.И. Козлов, П.А. Вяземский, В.А. Жуковский [93]). Мандзони, по выражению Вяземского, «держал в руке умы поколения». Высочайшую оценку, по словам П.И. Бартенева, давал Мандзони А.С. Пушкин, который «хотя и весьма уважал Вальтера Скотта, но ставил «Обрученных» выше всех его произведений» [94]. Следует признать, что слава Мандзони опережала появление переводов его произведений на русский язык. Первым языком-посредником в знакомстве русской публики с романом «Обрученные» стал французский.

В Италии «Обрученные» выходили отдельными выпусками на протяжении 1825–1827 гг. Ключевая роль в истории знакомства с произведением русской публики была отведена толстым журналам. Так, в том же 1827 г. в «Московском вестнике» вышел в свет в переводе С.П. Шевырева «Отрывок из нового романа, соч. А. Манцони [95]», в который вошла одна из первых сцен встречи дона Аббондио с двумя брави. В том же издании была помещена рецензия на «Обрученных», впервые опубликованная в «Journal des Débates» [96]. В 1828 г. вышло первое французское издание, и две рецензии на итальянский роман представляет журнал «Сын Отечества» [97].

П.А. Вяземского, трижды видевшийся с Мандзони лично во время своих визитов в Италию, оставил довольно подробный отзыв об «Обрученных» в «Старой записной книжке» [98]. А.С. Пушкин прочел «Обрученных» не позднее 1829 г. (по воспоминаниям А. Керн), возможно, на языке оригинала или в одном из двух французских переводов [99]. Исследователи отмечают близость взглядов Мандзони и Пушкина в отношении жанра драмы, в частности, оба автора признавались в верности классическому правилу единства места и времени действия в произведении. Безусловно, такое сходство взглядов на законы драмы может быть отнесено к общим тенденциям эпохи, однако присутствие определенных сюжетных параллелей между «Обрученными» и «Капитанской дочкой», говорит о возможном влиянии творчества Манзони на Пушкина, учитывая и тот факт, что Пушкин весьма одобрительно отзывался об авторах европейского исторического романа – Вальтере Скотте и Алессандро Мандзони. [100]Однако уповать на это предположение как на гарантированно верное все же не приходится, поскольку сюжет повести Пушкина мог сложиться вполне независимо от знакомства русского автора с романом Мандзони. В конечном счете можно заметить, что сюжетная схема восходит к В. Скотту.

Еще до выхода русскоязычного издания «Обрученных» русская публика познакомилась с переводом И.И. Козлова хора «Умирающая Эрменгарда» [101]– фрагментом из трагедии «Адельгиз», что было фактически первым опубликованным переводом поэзии Мандзони в России, поскольку, переведенная Ф. Тютчевым еще в начале 20-х гг. элегия «5 мая 1821 г.», была опубликована только в 1885 г. [102]Перевод Н. Павлищева (муж сестры А.С. Пушкина) введения Мандзони к «Обрученным» печатается в «Литературной газете» 1831 г. Известно также о том, что планировался полный перевод произведения с десятого итальянского издания, но, очевидно, этот труд остался незаконченным, и ему было так и не суждено увидеть свет. Отдельной книгой первая часть романа «Обрученные» вышла в Москве в 1833 г. в переводе с французского. Перевод все той же первой части, но с языка оригинала был выполнен В.С. Межевичем и издан в 1840 г. с введением Мандзони. В полной версии роман был опубликован в Москве только в 1854 г., когда сам Мандзони уже навсегда оставил литературную деятельность [103]. Известно, что отзывы о качестве перевода в этих изданиях были весьма нелестные. «Изящные произведения должно переводить изящным слогом», – писал рецензент, сетуя на недостаточное соответствие языка романа блистательному образцу оригинала [104]. На небрежный перевод при «превосходном языке оригинала» указывал и московский критик в журнале «Современник» [105].

Что же увидели современники в романе «Обрученные», благодаря каким художественным открытиям итальянский писатель завоевал успех у публики? Европейская оценка, отраженная в первых отзывах на роман «Обрученные», как мы уже отмечали ранее, поставила автору в заслугу введение в качестве главных героев действия крестьян, простых людей. Это соответствовало конкретному запросу эпохи и отвечало новому витку развития литературы: в качестве основы общества воспринималось именно крестьянство, поскольку на его труде зиждилось благополучие других сословий. Представляя крестьян носителями высоких нравственных ценностей, Мандзони тем самым указывал на благонравную почву человеческого общества, его естественную добродетельную природу [106]. До Мандзони персонаж крестьянского происхождения никогда не становился нравственным центром литературного произведения [107].

В целом русская оценка романа была весьма близка европейским одобрительным отзывам. Рецензия на роман «Обрученные» в «Литературной газете» Дельвига (№ 7, 1830 г.) принадлежала, вероятнее всего, О.М. Сомову [108]и, как замечает Н.П. Прожогин, давала «наглядное представление о том, что именно ценилось, а что деликатно не принималось друзьями и единомышленниками Пушкина в произведении автора итальянского исторического романа» [109]. Исследователь цитирует выдержку из русской заметки:

Из подражателей и последователей Вальтера Скотта особенное внимание заслуживает итальянец Манцони и француз де Виньи как сочинители романов исторических. Роман первого из них «Обрученные» («I Promessi sposi»), при всем велеречии автора, при всем отменно длинном рассказе собственного романического происшествия, едва достаточного на один том, заключает в себе черты отличного достоинства: в нем видишь Италию описываемой эпохи, видишь страсти народные в борьбе с чужевластием;

становишься как бы очевидцем ужасов чумы и голода, порывом мятежной черни и пр. пр. Все это живо, все ощутительно, верно; народные сцены изображены превосходно; кажется, чувствуешь близ себя шум и волнение толпы. Прибавим, что сочинитель с большим искусством привязал внимание и участие читателя к судьбе «обрученных», которых взял он из звания мирных поселян и бросил в самый вихрь мятежей и событий исторических, покрыв совершенной неизвестностью будущую судьбу своих героев и, можно сказать, затеряв их на время, чтобы после обрадовать читателя нечаянною с ними встречею. [110]

Взгляд критики и передовых кругов русского общества во многом совпадал с тем, что увидели в «Обрученных» европейские литераторы. Произведение романтического толка, затрагивающее к тому же столь животрепещущую для России тему, как «страсти народные в борьбе с чужевластием», безусловно, привлекало читателей живостью, подробностями изображения итальянских нравов и исторической эпохи. К тому же демократизм и патриотическая направленность творчества Мандзони делали этого автора особенно интересным для разночинной интеллигенции.