Эмили Ван Баскирк - Проза Лидии Гинзбург

Денис Устинов отмечает, что теоретиком, снискавшим самое большое уважение у учеников формалистов, был Тынянов, хотя Эйхенбаум больше заботился о том, чтобы учить и наставлять студентов (см.: Устинов Д. Формализм и младоформалисты // Новое литературное обозрение. 2001. № 4 (50). С. 303.

ОР РНБ. Ф. 1377. Дневник 1922–1923 гг. С. 137–138 (правая и левая страницы).

Гинзбург 2002 . С. 56.

Там же. С. 295.

Там же.

До конца 1927 года эта группа продолжала работу под единоличным руководством Эйхенбаума, а затем члены группы порвали с ним, поскольку он переключился на исследование «литературного быта», и продолжили работу самостоятельно, причем другими студентами руководил Виктор Гофман. См.: Гинзбург Л. Проблема поведения // Гинзбург 2002 . С. 444–445. См. также: Устинов Д. Формализм и младоформалисты. С. 302–305, 313–314.

В 1926 году Гинзбург окончила Высшие государственные курсы искусствоведения (ВГКИ) Государственного института истории искусств. Она стала научным сотрудником II разряда Отдела словесных искусств ГИИИ и преподавателем-ассистентом ВГКИ – читала курсы и вела семинары по истории русской литературы (см.: Гинзбург 2011 . С. 504).

Классическое описание событий см. в: Erlich V. Russian Formalism: History and Doctrine. 3rd ed. New Haven, CT: Yale University Press, 1981 [1955], особенно р. 118–139. Русский перевод: Эрлих В. Русский формализм. История и теория. СПб.: Академический проект, 1996. См. также то, что Кэрол Эни (Carol Any) написала о переживании этого кризиса Эйхенбаумом, в: Boris Eikhenbaum: Voices of a Russian Formalist. Stanford, CA: Stanford University Press, 1994. Р. 80–103.

Эйхенбаум тоже был временно отстранен; это стало последствием состоявшегося в марте 1927 года «диспута» между основными лидерами формалистов и некоторыми марксистами, представителями университета. Об истории взаимоотношений Гинзбург с университетом в те годы см. комментарий Дениса Устинова в публикации «Письма Л. Я. Гинзбург Б. Я. Бухштабу» (С. 345, 385–386). См. также: Российский Институт истории искусств в мемуарах / Сост. И. В. Сепман. СПб.: РИИИ, 2003. С. 266. О диспуте с марксистами см. публикацию и примечания Дениса Устинова: Материалы диспута «Марксизм и формальный метод» 6 марта 1927 г. // Новое литературное обозрение. 2001. № 4 (50). С. 247–278. Словосочетание «ввиду недостаточного применения марксистского метода» можно найти в комментариях Дениса Устинова к письмам Гинзбург к Бухштабу (С. 345). Он приводит ссылку на архивные материалы: ПФА РАН. Ф. 302. Оп. 2. Ед. хр. 62. Л. 14, 16.

Статья Гинзбург называлась «Опыт философской лирики (Веневитинов)» и была опубликована в сборнике «Поэтика», составленном В. Жирмунским (Л.: Academia, 1929. С. 72–104). Об истории Института истории искусств в этот период его уничтожения см.: Кумпан К. А. Институт истории искусств на рубеже 1920–1930‐х годов // Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде. По архивным материалам. М.: Новое литературное обозрение, 2014. С. 8–128. Кумпан пишет: «Судя по известному письму Л. Я. Гинзбург В. Б. Шкловскому от 17 января 1930 г., Малахов на заседании ЛИТО громил сборник „Поэтика V“, в частности опубликованную в нем статью корреспондентки „Опыт философской лирики (Веневитинов)“» (цит. по: Новое литературное обозрение. 2001. № 4 (50). С. 315–316; дата на письме 1929 г. – описка корреспондентки, поскольку «Поэтика» в январе 1929 года еще не вышла). В начале 1930 года Малахов был секретарем Словесного отделения, но ни в комиссиях по обследованию, ни в комиссиях по чистке не участвовал, хотя в прессе и ИРКе продолжал громить «формалистов» (см. упоминания об этом: Гинзбург Л. Я. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. СПб.: Искусство – СПб, 2002. С. 97, 106; Кумпан – Там же. С. 62–63.

См. письмо Гинзбург Шкловскому в: Устинов Д. Формализм и младоформалисты. С. 314. См. также: Савицкий С. Спор с учителем: начало литературного/исследовательского проекта Л. Гинзбург // Новое литературное обозрение. 2006. № 6 (82). С. 129–154.

Запутанные отношения между младоформалистами и их учителями, существовавшие в свете того, что сами формалисты-учителя ориентировались на радикальное новаторство, исследуются Денисом Устиновым в его статье «Формализм и младоформалисты». Дополнительной причиной разрыва, полагала Гинзбург, было ошибочное мнение ее учителей, будто она попала под интеллектуальное влияние Виктора Жирмунского – составителя книги, где была опубликована ее статья о Веневитинове (Гинзбург умоляла Тынянова понять, что она его ученица, а для Жирмунского всего лишь друг). Гинзбург объясняет этот конфликт племяннице в письме, которое процитировано в мемуарах Соколовой. В своем роде это комментарий к найденному Соколовой письму, которое прислала Типоту Лена Гернет, дружившая с ним и его сестрой Лидией:

«В 1930 разбирался конфликт между нами (младшими) и метрами. Причины у него были как исторические (неизбежно наступающий конфликт между учителями и учениками), так и психологические (они сердились на наше сближение с Жирмунскими и Гуковским, мы – на их равнодушие). Словом, налицо было все, чему полагается быть при разрывах любовных и академических.

Я тогда обладала еще способностью к сильным реакциям и реагировала письмами (огромными) – Борису Михайловичу с объяснениями и Шкловскому с объяснениями объяснений. Шкловский, как видишь, даже напугал родственников. От всей истории у меня осталось и хранится письмо Тынянова, весьма сердитое» ( Соколова Н. В. Лидия Гинзбург, родня, знакомые. С. 42).

В январе 1930 года, откровенно рассказывая Шкловскому обо всем этом, Гинзбург написала: «Для меня война уже кончилась. Ликвидация была для меня глубоко личным внутренним поступком (поэтому и не следовало его опубликовать); она была ликвидацией ученичества, пафоса, годов учения, Института. Никаких внешних результатов она для меня, разумеется, не имеет, никаких внешних обязательств она с меня не сняла. В публичных выступлениях, в печати, в разговорах с посторонними людьми я сейчас также мало считаю себя вправе проявить неуважение, как два месяца тому назад. И это отнюдь не из „благородства“; тем менее из кротости… это потому, что для меня обязательства к традициям переживают обязательства к людям». Письмо Гинзбург к Шкловскому опубликовано Денисом Устиновым в «Новом литературном обозрении» (2001. № 4 (50). С. 315–319, цитата на с. 319). 1929 год в рукописи и публикации указан ошибочно: Гинзбург написала это письмо в январе 1930 года.

См.: Гинзбург 2002 . С. 114–115.

См.: Там же. С. 414.

Официальная дата издания – 1932 год, но в записях Гинзбург сообщается, что первые экземпляры поступили в продажу в феврале 1933 года (ОР РНБ. Ф. 1377. ЗК VIII (1933). С. 1, запись датирована 18 февраля 1933 года). Сложности, с которыми столкнулась Гинзбург при работе над этой книгой, я рассматриваю в гл. 2.