Абрам Рейтблат - Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы [litres]

2-е. Часть сих экземпляров (примерно 400) определить для раздачи в военно-учебных заведениях, ибо я осмеливаюсь думать, что упомянутая Повесть составит для них занимательное и назидательное чтение.

3-е. Остальные затем экземпляры пустить в продажу и вырученные, за расходами на печатание, деньги обратить в Детскую больницу 909 909 Имеется в виду Императорская Николаевская детская больница, открытая в 1834 г. Одним из инициаторов ее создания был Бенкендорф; Николай I назначил его пожизненным попечителем больницы. , для употребления их по усмотрению Вашему. Драгоценный для каждого русского предмет моего сочинения дает надежду, что все число экземпляров легко будет распродано, а я счастливым себя почту, если тем хоть несколько успею доказать ревностное желание мое споспешествовать преуспеянию благодетельного заведения, Вашему начальству вверенного.

С истинным почтением и совершенною преданностью честь имею пребыть, Сиятельный Граф, Вашего Сиятельства Милостивого Государя, покорнейший слуга 910 910 ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1839. Ед. хр. 269. Л. 1–1 об. (Далее ссылки на это дело даны в скобках в тексте статьи.) На письме рукой Дубельта написано: «Граф на все согласен. Доклад Государю». .

Бенкендорф ходатайствовал перед императором и получил его согласие (л. 3) 911 911 О благодарности Полевого Дубельту, Бенкендорфу и царю см.: Записки Ксенофонта Алексеевича Полевого. С. 510. Однако книга вышла только через несколько лет: Полевой Н. А. Повесть о великой битве Бородинской, бывшей 26 августа 1812 года. СПб., 1844. .

В следующем году Полевой 1 сентября обратился к Дубельту (Бенкендорф в это время сопровождал императора в путешествии по России) с новой просьбой:

Ваше Превосходительство Милостивый Государь!

Многие из литераторов и почтенных любителей русской словесности изъявили мне желание: слышать теорию и практику словесности, изложенные мною в публичных чтениях, по примеру того, как читаемы были курсы разных наук и знаний г-ми Остроградским, Гессом, Соколовым, Бутырским, Усовым, Озанном, Гречем, Моннероном 912 912 Упомянуты математик и механик, академик Петербургской академии наук (1830) Михаил Васильевич Остроградский (1801–1861); химик, академик (1834) Герман Иванович Гесс (1802–1850); геолог и минералог, профессор Петербургского университета (1822–1844) Дмитрий Иванович Соколов (1788–1852); литературовед и эстетик, поэт, ординарный профессор Петербургского университета (1826–1835) Никита Иванович Бутырский (1783–1848); экстраординарный профессор Петербургского университета, специалист по сельскому хозяйству Степан Михайлович Усов (1796–1859); немецкий химик и физик, профессор Дерптского университета (1823–1828) Готтфрид Вильгельм Озанн (1796–1866); журналист, писатель, филолог и педагог Николай Иванович Греч (1787–1867); преподаватель французского языка и декламации в Воспитательном доме и частных пансионах Карл Моннерон (1790-е – 1857), который в 1839 г. читал публичные лекции о приложении географии к истории. и другими. Охотно соглашаясь на их желание и полагая, что могу довольно удовлетворительно исполнить его, после 20-летних занятий теориею и практикою словесности, я не смел однако ж ничего обещать, не испросивши предварительного разрешения Вашего Превосходительства.

Представляя при сем составленную мною общую Программу предполагаемого курса 913 913 Программа сохранилась: ГАРФ. Ф. 109. 1 эксп. 1839. Ед. хр. 269. Л. 9–10 об. , покорнейше прошу Ваше Превосходительство удостоить меня Вашим разрешением о том: могу ли я приступить к публичному извещению о чтениях моих? – Касательно подробностей честь имею донести, что получив позволение Ваше, предполагаю я немедленно приготовить мои чтения и открыть их с октября месяца сего 1840 года, с определенною платою за билет для слушания их. Всех чтений предполагаю я до 18-ти, так, чтобы читаемые еженедельно, они могли кончиться к февралю будущего года. Предмет их, как Ваше Превосходительство изволите усмотреть из Программы, составят собственно теория и практика словесности, с удалением от всяких посторонних предметов. Кроме того, каждое чтение может быть предварительно представляемо мною для особенного рассмотрения по назначению Вашему.

Осмеливаюсь думать, что предприятие мое, соединяя в себе приятное общественное занятие с пользою, удостоится благосклонного внимания Вашего. Откровенно должен я притом признаться, что предполагаемые чтения будут служить для меня и семейства моего весьма важным пособием в настоящее время, весьма для меня стеснительное, ибо никакими другими литературными трудами не могу я ныне заняться и отказался даже от всякого участия в журналах, как по причине совершенно расстроенного моего здоровья, а тем более что остальные силы и исключительную работу посвящаю я одному огромному труду моему – Истории Петра Великого. Начавши ее, как известно Вашему Превосходительству, в 1835 году, продолжал я с тех пор, хотя и медленно, но постоянно и беспрерывно, и теперь привожу уже к окончанию, так что к будущему году надеюсь вполне ее окончить. Начало ее было осчастливлено, при покровительстве Его Сиятельства Графа Александра Христофоровича, Высочайшим вниманием, и по благополучном ее окончании буду я иметь честь просить просвещенного и благодетельного предстательства Его Сиятельства в том, чтобы повергнуть уже оконченный труд мой к Священному Престолу Государя Императора – единственная награда, которой желаю, которой стремлюсь достигнуть.

С истинным, глубочайшим почтением и совершенною преданностью честь имею пребыть, Вашего Превосходительства Милостивого Государя покорнейший слуга Николай Полевой (Л. 7–8).

Бенкендорф не хотел давать разрешения, но в то же время не желал, чтобы Полевой обиделся на него. Поэтому 13 сентября Дубельт сообщил Полевому, что Бенкендорф счел, что по этому вопросу Полевому следует обратиться к Уварову (л. 11). Одновременно он направил письмо Уварову с просьбой до беседы с ним не давать ответ Полевому. 15 ноября Уваров написал Бенкендорфу, что, поскольку журнал Полевого «Московский телеграф» запрещен из-за «неблагонамеренного направления», «едва ли удобно дозволить ныне г. Полевому чтение публичных лекций, и в особенности лекций о русской словесности, долженствующих привлечь значительное число слушателей, без полного убеждения в совершенной благонадежности его образа мыслей». Далее он продолжал: «Впрочем, если Ваше Сиятельство имеете положительные сведения, что г. Полевой переменил прежнее свое направление и в хорошем образе мыслей его нельзя более теперь сомневаться, то на основании Вашего мнения можно бы было дозволить ему беспрепятственно просимое чтение лекций» (л. 13а). В результате 20 ноября Бенкендорф ответил, что согласен с мнением Уварова и считает, что «Полевому неудобно позволить читать публичные лекции о российской словесности» (л. 14).