Абрам Рейтблат - Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы [litres]

Староверческие сочинения покупались и копировались на средства Нечаева, он же оплачивал услуги Улегова. За полученные деньги Улегов горячо благодарил патрона: «При настоящей моей бедности толь значительное пособие в домашнем состоянии составляет для меня неожиданное и почти невероятное благодеяние…» (с. 261). И тут же просил впредь вести переписку через «екатеринбургских приятелей» (вероятно, того же Клюквина), так как приказчики подозревали его во «всем для них неприятном» и сердились за скрытность. Однако Нечаев вновь отвечал напрямую и даже советовал предъявить свое послание всем любопытствующим, поскольку извещал в нем о хлопотах по переводу Улегова в Москву.

Хлопоты увенчались успехом, хотя и несколько неожиданным. Письмом от 25 февраля 1827 г. Улегов сообщал Нечаеву с дороги (из прикамского городка Оханска) о важной перемене в своей судьбе: «Его превосходительство г. Николай Никитич Демидов <���…> приказал здешней конторе отправить меня в Одессу, чтобы тамошний управляющий Лонгинов, взглянув на меня, отправил через Константинополь к нему в Италию. <���…> Отправка моя из завода была назначена на 15-го же сего месяца, а совершилась 17-го в 2 часа пополудни» (с. 325). В Москве Улегов встретился с молодым хозяином: «…я был представлен к Его Высокоблагородию г. Павлу Николаевичу Демидову, который на довольно обширных разговорах со мною, наконец, изъявил мне свое расположение и признался, что я был описан ему недоброжелателями моими самым злым, опасным, бессовестным и безбожно-пакостливейшим на свете человеком, прибавив к тому, что он теперь ничего подобного во мне не находит и подарил мне 50 р., за что я его отблагодарил стихами» (с. 413). Улегов получил место одного из секретарей Н. Н. Демидова и спустя некоторое время отбыл вместе с женой во Флоренцию, где доживал отведенный ему век старший владелец Тагильских заводов. В Италии Улегов изучил итальянский и французский языки, читал и переводил с латинского.

Упоминание о стихотворной благодарности П. Н. Демидову – едва ли не первое признание Улегова в сочинительстве. Впрочем, еще 24 декабря 1826 г. он сетовал в послании тому же Нечаеву: «Милосердный Господи! Как не пожалуешься на слабость и недостаток словесности человеческой, когда не в силах она изобразить тени одной тех чувств восхищающих, которыми сердце человеческое бывает иногда изобильно наполнено! <���…> Но что же делать? Не я один нуждаюсь в красноречии» (с. 260). Улегов прекрасно знал, к кому обращается. Среди изданий, выписываемых Нижнетагильской заводской конторой, имелись журналы с публикациями стихов и «мыслей» Нечаева: «Вестник Европы» за 1816, 1821 и 1824 гг., «Сын Отечества» за 1821 г. 964 964 См.: [ Дашкевич Л. А., Пирогова Е. П., Пихоя Р. Г. ] Указ. соч. С. 202; ГАСО. Ф. 643. Оп. 1. Ед. хр. 395. Л. 70 об., 112, 136 об.

Перемена судьбы придала Улегову смелости в его литературных притязаниях. В послании Нечаеву от 14 (26) января 1828 г. из Флоренции он писал: «С некоторого времени я желание сильное чувствую в свободные часы переводить или сочинять что-либо для пользы людей нравственное и полагаю, что сие желание мое исходит не от худого источника, – я хочу, чтобы маленькие отрывочки моих переводов и сочинений о разных предметах, какие придут в голову, были отпечатаны в периодических каких-нибудь изданиях в России, так чтоб под переводами поставлялось только имя оригинального автора, а под сочинениями какое-либо вымышленное, напр.: Странник на севере или Пустынник в юдоли изгнания , или иное какое, сему подобное, но не мое собственное, кое я хочу чтоб никогда и никак не было узнано публикою <���…>. Поверенным сей моей тайны я желал бы избрать вас одних и по временам к вам пересылать таковые отрывки переводов и сочинений, кои прочтя, вы могли бы отсылать их к издателям для отпечатывания, сказав, что получили их от неизвестного, а в случае, если бы я когда по неопытности написал то, чего нельзя отпечатать, то вы бы могли таковые места вымарать и заменить точками…» (с. 423). При этом по своему обычаю Улегов предлагал писать к нему тайно, через посредника – на сей раз иеромонаха Иринарха 965 965 О нем см.: Крастелев М . Архиепископ Иринарх (Попов): некоторые дополнения к биографическим сведениям // Челябинский гуманитарий. 2010. № 2 (11). С. 96–102. : «На скромность и скрытность сего доброго священника положиться можно… <���…>. Осторожность всегда есть мать премудрости, в чем, я думаю, и вы со мной согласны» (с. 422, 425).

Нечаев ответил лишь в апреле и посоветовал оставить мысли о писательстве. Улегов благодарил за совет горячо, но (как показало недалекое будущее) неискренне: «Предприятие сочинять что-либо для печатания, по получении сего письма Вашего Высокоблагородия, совершенно я оставил <���…>. За одолжение меня толь назидательными убеждениями я приношу вам искреннюю мою благодарность и утвердительнейше прошу вас на будущее время таковыми не оставлять меня» (с. 498). Если бы Улегов читал публикации своего покровителя внимательнее, он, возможно, не решился бы и на эту попытку. «Бесполезно рекомендовать приятеля своего за сочинителя, если слава о сочинениях его не предварила первого знакомства, точно так же, как портрет ничем не известного человека не сделаешь интереснее, написав его имя», – рассуждал Нечаев в 1824 г. 966 966 С. Н. [ Нечаев С. Д. ] Мысли и замечания // Вестник Европы. 1824. № 6. С. 150.

В это же время, 22 апреля (4 мая) 1828 г., скончался Н. Н. Демидов. Улегову эта смерть грозила скорым возвращением на Урал, но обернулась благом. В письме от 25 августа (6 сентября) из тосканского города Баньи-ди-Лукка он сообщал Нечаеву: «Состояние мое по смерти прежнего господина, по милости божией, не только не изменилось к худшему, но еще обратилось на лучшее. Его Высокоблагородие г. Павел Николаевич явил ко мне особое и совсем неожиданное расположение, до того простершееся, что в 6-е число августа (по русскому стилю), в день своего рождения, в знак особой ко мне милости он наградил меня отпускною <���…>. Жалования мне теперь положено 1200 р. в год, кое, думаю, не убавится и в России. Я покамест нахожусь при Его Благородии вторым секретарем. Коренная же должность, как видно, назначится мне на заводах. Жена моя туда давно отправлена <���…>, а за нею и я вскоре туда последую» (с. 495).

В ноябре Улегов планировал быть в Петербурге, где рассчитывал с помощью Нечаева оформить в гражданском суде вольную, зарегистрированную на тот момент лишь российским посольством в Тоскане. Однако у заводчика имелись свои планы на секретаря: поручить ему доставку покойного родителя в Россию. Началось «медленное следование» двух траурных карет («ехать шагом и отнюдь не рысью и не более делать 30 или 35 верст в день», – предписывал П. Н. Демидов 967 967 РГАДА. Ф. 1267. Оп. 4. Ед. хр. 210. Л. 65 об. ), одна из которых везла тело, а в другой ехал Улегов с переводчиком. Все сделанные на этом пути расходы – «за караул по ночам, на починку кучерам платья, на покупку простой и почтовой бумаги и сургучу, на отправку к особе Вашего Высокоблагородия донесений, разным людям за показание дороги, на покупку жиру для колес, на покупку цепей для спуску с гор, и прочие тому подобные», всего на сумму в 8883 франка – Улегов тщательно фиксировал в шнуровой книге 968 968 Там же. Л. 2–5 об. . Выехав из Флоренции 6 октября и проведя в дороге 67 дней, траурная процессия прибыла 12 декабря в Радзивилов – пограничный город Российской империи. Там печальную эстафету принял управляющий Петербургской конторы Демидовых Федор Петрович Соловьев. Улегов же, взяв с собой хозяйские ящики с иконами и бумагами, продолжил путь на перекладных. В столицу он добрался лишь к середине января 1829 г.