Дэниел Эверетт - Как начинался язык. История величайшего изобретения

Чтобы лучше понять, как факторы внешней среды воздействуют на нашу эволюцию, полезно будет сперва дать определение социальной среды, и начнем мы с неуловимого понятия «культура». Теория культуры является основанием для понимания эволюции языка. В действительности без основательной теории культуры вообще невозможно построить адекватную теорию эволюции языка. Одно из определений культуры (мое) звучит так:

Культура — это абстрактная сеть, определяющая и создающая социальные роли, сферы иерархически структурированного знания и ранжированных ценностей. Культура динамична, изменчива и время от времени переосмысливается. Роли, знания и ценности культуры содержатся только в организме (мозг — его часть) и поведении ее носителей [38].

Культура абстрактна, потому что ее нельзя потрогать, увидеть или понюхать — она недоступна прямому наблюдению. Однако продукты культуры, например искусство, политические роли, еда, литература, наука, религия, одежда, архитектура, сельское хозяйство, терпимость или нетерпимость, — вещи не абстрактные, но видимые и осязаемые. Культура как динамическая сила обнаруживается только в индивидах, являющихся частью общества. Члены общества имеют общую культуру тогда, когда они разделяют некоторый набор ценностей и их относительный приоритет. Члены культуры, в свою очередь, разделяют знания и социальные роли. Ценности и знания или примеры ожиданий от различных социальных ролей можно наблюдать в момент их применения индивидами в обществе. Это культура в действии.

Всякий современный человек, как и Homo erectus , взрослея, узнает свое место в обществе, разбирается в том, что более или менее важно для членов этого общества, а также получает общие для них знания. Обучение потомства этим вещам происходит с помощью слов и примеров. Все люди, современные и доисторические, так обучаются. Как и другие существа.

Сейчас среди некоторых людей пользуется популярностью теория происхождения языка, которая сильно отличается от того, что я предлагаю в настоящей работе. Согласно этой теории, язык — это нематериальный объект вроде математической формулы. Соответственно, язык — не более чем особый вид грамматики. Если такой тип грамматики, а именно иерархической рекурсивной грамматики, в системе коммуникации отсутствует, то такая форма коммуникации языком не является. Сторонники этой идеи также утверждают, что такая грамматика появилась в результате мутации примерно 50 000-65 000 лет назад. Эта гипотеза, несмотря на широкое распространение, особых подтверждений не имеет и, судя по всему, гораздо хуже соотносится с известными фактами, чем представление о том, что язык был в определенный момент изобретен и потом постепенно изменялся различными представителями рода Homo сообразно потребностям их культур.

Несмотря на то, что гипотеза изобретения лучше объясняет язык, у гипотезы мутации очень много сторонников. Она впервые появилась в работах Ноама Хомского в конце 1950-х гг. Некоторые называют его ведущим лингвистом в мире. Но представление Хомского о том, что язык — это лишь рекурсивная грамматика, выглядит очень эксцентрично. Еще в 1972 г. в рецензии для The New York Review of Books американский философ Джон Сёрл отмечал, насколько странными являются представления Хомского о языке [39].

Такая точка зрения необычна, поскольку мы знаем, что для языка сложные грамматические структуры необязательны. Некоторые языки могут просто соединять отдельные слова и простые фразы, позволяя контексту направлять интерпретацию сказанного, как в примерах, которые я привел в начале главы. Главная проблема представления о языке как грамматике сводится к отсутствию понимания истоков и роли смысла в языке. Изложенная в настоящей работе точка зрения, напротив, состоит в том, что в разных языках мира следует ожидать наличия различных уровней сложности, в том числе и в исчезнувшем языке Homo erectus . Кроме того, уровни сложности могут значительно отличаться в различных языках. Другими словами, язык — не синоним грамматики, а сочетание значения, формы, жестов и тона. Грамматика — средство языка, но не сам язык.

Язык, какой бы ни была его биологическая основа, формируется физиологией, историей и культурой. Схему этого процесса я попытался изобразить на рис. 7.

Рис. 7. Язык как взаимодействие.

Чтобы добраться до оснований эволюции языка, следует рассмотреть две различные точки зрения на его развитие: униформитарианизм и катастрофизм . Униформитарианизм исходит из представления о том, что сейчас все устроено так же, как в прошлом. То есть силы, управляющие миром сегодня, не отличаются от тех, что сформировали мир, когда он только появился. Униформитарианизм не отрицает возможности того, что катаклизмы или катастрофические события могли сыграть определенную роль в истории и эволюции. Кроме того, ученые-униформитарианисты признают, что 65 млн. лет назад произошло великое вымирание динозавров, когда в Юкатан врезался астероид, однако катастрофические изменения не являются основной движущей силой эволюционной теории, а катастрофы не следует принимать в качестве объяснений без очень надежных доказательств.

Катастрофизм, напротив, исходит из объяснения зарождения жизни и ее развития, основанного на том, что главной движущей силой являются крупные катаклизмы вроде Всемирного потопа или повышенной частоты мутаций. Найлз Элдридж и Стивен Джей Гулд выдвинули гипотезу о том, что значительная часть эволюционных изменений происходит под влиянием макроэволюционных прыжков, которые они назвали сальтациями. Сальтационные модели могут точно описывать некоторые эволюционные изменения. Но им всегда требуются дополнительные доказательства.

Униформитарианизм, в отличие от катастрофизма, в большинстве научных дисциплин считается основополагающей истиной. В физике мало кто сомневается в принципах униформитарианизма. Физические законы не демонстрируют признаков изменения в ходе известной нам истории Вселенной, по крайней мере, после Большого взрыва. А в геологии есть знаменитая работа Чарльза Лайеля «Основные начала геологии» (Principles of Geology, 1833), известная, в том числе, поддержкой принципов униформитарианизма в исследованиях истории Земли. Если исходить из этих принципов, то модель естественного отбора должна описывать трансформацию древних форм жизни в современные путем постепенных, крошечных шажков.

В случае эволюции языка есть веские причины отвергнуть основанные на катастрофизме идеи, в частности идеи Хомского. Помимо прочего такие теории плохо объясняют соответствующие генетические изменения и вообще не объясняют влияние культуры на возникновение языка. Кроме того, катастрофизм не учитывает тот факт, что мутации для языка вовсе не требуются, поскольку эволюцию языка можно объяснить и без них. Использовать мутации в качестве аргумента без дополнительных самостоятельных доказательств бесполезно. На самом деле идея о языке как мутации просто никак не объясняет эволюцию языка. Это значит, что эволюцию языка можно объяснить без мутаций, основываясь на принципах униформитарианизма, что делает излишними гипотезы о специфических языковых генах и мутациях.