Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Даже в том самом посте, который открыл перед сообществом писателей и неписателей «звериный оскал юдофоба Прилепина», назвавшего евреев евреями («В Ленинграде у меня был знакомый – Гриша Певзнер. При слове «еврей» – лез драться. Гриша считал, что «еврей» – оскорбление». С. Довлатов. Марш одиноких), отличается тем, что надо бы данный пост читать с конца.

«Возможно, что все дело в ковиде, который убил чувства у большей части членов жюри. А может быть все дело в том, что голосовали не за книги, а за авторов. Иличевский? Иличевского мы знаем, Иличевский получал уже получал премии, наверняка он что-то хорошее написал, давайте дадим ему первое место. А Елизаров? Да какой-то панк, про Гитлера пел, пусть сидит на шестом месте».

Ой, нихбад, я вас умоляю. Вы только сейчас заметили, что автор, вышедший на дорожку премиального процесса, всегда важнее своего детища? С этого момента надо было начинать, а не им заканчивать. То-то вы путаете верх и низ и задаете неприличные риторические вопросы, как сказал бы еврейский портной.

Именно в том, что награды и поощрения даются людям, а не произведениям, и кроется проблема. Особенно если речь вести о процессах творческих, пораженных неизлечимым непотизмом: все в такой системе ориентировано на своих. Ничего нового в замкнутой системе не появляется, а все, что в ней крутится, ржавеет, истирается или вовсе работает вхолостую. Что, собственно, и случилось с современным литературным процессом.

Вспомним Борхеса: «Европейцы и североамериканцы считают, что книга, заслужившая какую-либо премию, стоит того, аргентинец же полагает, что, возможно, несмотря на премию, книга окажется неплохой». Не только мэтр, но даже и тот, кто считается бунтарем, год за годом послушно пишет книги о поиске себя маленьким, если не микроскопическим человеком, заваливая читателя воспоминаниями отрочества и периодически разбавляя «квест» вялой, словно вынужденной эротикой да философскими ретардациями, достойными студента-второкурсника. Он уже знает, как здесь принято «бунтовать».

Знакомство мое с критикой Андрея Рудалева началось вовсе не с трудов Рудалева. Меня вдохновило то, что сказал о нем «светоч современной литературы» Захар Прилепин: «Мне кажется, что Андрей Рудалев – человек удивительной душевной ясности. То есть, обладает он, помимо своего литературного (а вернее сказать – критического) дара еще и такими человеческими чертами, которых не хватает многим и многим, а уж литераторам особенно часто».

После такого признания со стороны светоча, пожалуй, можно вообще ничего не писать. Только припадать к стопам благодетеля или к чему благодетель разрешит припасть. А тот уж сам расскажет публике, за что ей следует любить Андрея Рудалева как критика, как человека и как этическую постоянную в штормящей литературной действительности.

Вроде бы и нет ничего криминального в том, что одному литератору нравится другой литератор – как литератор. Однако система «литтусовочного протекционизма» давным-давно служит не к развитию литературы, а к ее разрушению. Вот публика, неблагодарная, едва заметив в очередном литераторе чьего-то протеже, и вглядывается недоверчиво: а ты, мил-человек, сам-то чьих будешь? Уж не тех ли, кто нам и прежних, гм, порекомендовал? Хотя это, конечно, неправильный подход. И о книге не стоит судить по обложке, и о даровании – по личности покровителя. Надо самому разбирать, кто тут константа, а кто большой душевной ясности человек.

Итак, начнем с того, что критик А. Рудалев очень любит свою страну. Он патриот настолько, что его декларации остранения писателя от идеологии выглядят бенефисом на ярмарке, где-то между пивным ларьком и лавкой с расписными пряниками. Ну или небольшой шуткой, скажем, над самим собой.

«В настоящее время следует констатировать печальную тенденцию возвращения идеологической литературы. Если в нулевые годы молодые литераторы писали манифесты и бодро заявляли о своей свободе от идеологических пут, то сейчас идеология стала активно проникать в литературу. Художественный текст становится идеологически предзаданным, особой формой развертывания политического кредо авторов». («Литература бежит в сторону идеологии». 2018)

Как тут не согласиться – так оно все и есть. И что идеологическая литература вторична, клиширована, представляет собой симулякр реальности, тоже нельзя не согласиться. Значит, критик Рудалев свободен от этого бремени?

Свободен, конечно. На бескрайних просторах нескольких абзацев. Даже в этой статье критические уколы поражают Д. Быкова, Д. Глуховского, С. Алексиевич… Чувствуется некая тенденциозность выбора. Притом, что с многие высказывания в адрес упомянутых авторов верны. Верен и конечный вывод: «Идеологизированная литература производит мертвечину. Ее становится все больше. Автор спешит обозначить свою идейную позицию, заявить политическое кредо. Откликнуться развернутым постом, который назовет романом. Идеология наступает и удушает живое и суверенное в литературе».

Так за чем же дело стало? Как всегда – за осуществлением всех изложенных принципов в трудах самого Рудалева. А что там с трудами? Я, хоть и знаю о его порочной (или наоборот, беспорочной) склонности хвалить произведения З. Прилепина в превосходной степени, не стану повторять то, о чем писалось многократно. Так же, как поминать не единожды помянутое произведение «Четыре выстрела в упор», где Рудалев с подачи все того же светоча рассказал «о значимости современной литературной ситуации. И что нынешнее литературное состояние находится на уровне Серебряного века». И даже стал на стезю «преодоления нигилизма по отношению к современности».

Но ведь жизнь началась не в позапрошлом году, не так ли? Началась она гораздо раньше – так что даже довольно молодые люди застали столь нелюбимые многими 90-е. Застал их (и невзлюбил) и Андрей Рудалев. Ну, если судить по манифесту (а вернее, по печальному романсу в духе «Как грустно, туманно кругом») под названием «Во всем виноват тунгусский метеорит»: «Я никогда не доверял теории реинкарнации, но тут хочешь не хочешь прислушаешься. Продукты распада СССР, с примесью Чернобыльской АЭС образовали фантом Ельцина. Дух Ельцина помазал на царствие Путина и стал ВВП, Путин раздвоился и предстал в двух лицах, обрел себя виртуального с аббревиатурой ДАМ. И все они плоть от плоти одно и все они одно чужое, но тщательно мимикрирующее тело. И все это не реальные персонажи, а скорее метастазы некоего внеземного паразита, занесенного нам возможно тунгусским метеоритом. Такая вот баня с пауками, а вы говорите, вечность…».

В той давней-предавней статье уже не без благодетеля: «И ведь, действительно, как написал в своей колонке в «Русской жизни» Захар Прилепин, «зла не хватает». Отчего-то цитирование прилепинской «мудрости» А. Рудалевым сильно напоминает привычку мужа-подкаблучника повторять за «своей Галей» пословицы и поговорки, как будто «его Галя» их и придумала.