Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Критику Пустовой и подобных ей все же стоит почитать на досуге как пародию на критический отзыв: «…это предельное напряжение эроса, в случае «Веры», где героиня ищет, от кого наконец родить, и танатоса, в случае «Колыбельной», где в обыденную жизнь вторгается маньяк, как незатыкаемая напоминалка о смерти». Хотя бы для того, чтобы восхититься тем, как «предельное напряжение эроса и танатоса» соседствует с «незатыкаемой напоминалкой». Чистая Колядина (также рекомендованная Пустовой), в чьем тексте «виталища», «носопырки», «благоуханная воня» дивно соседствовали с «дипломатией», «мифологией», «инициативой». Подобное тянется к подобному. И хвалит его, хвалит.

Юзефович, чья «рекомендательная ниша» пошире и поглубже, чем у других, пишет: есть книги, написанные ради языка и стиля, а есть книги, написанные, чтобы рассказать историю. Таким образом, книга может быть дивно хороша без какой-либо истории или без литературного языка. А может, и без того, и без другого, авось найдется что-нибудь третье, ради чего стоит читать художественную книгу, в которой нет ничего художественного…

Вот так работники рекомендательных ниш просвещают простой люд. Однако на повестке дня по-прежнему стоит вопрос, какого рода экспертное мнение может породить Адель, плохо владеющая как научно-понятийным аппаратом, так и литературным языком. Если у человека нет ни литературного слуха, ни аналитических способностей, ни врожденного вкуса, что за книги он вам нарекомендует?

Опять-таки не пора ли разъяснить эту сову, то есть «рекомендательную нишу» как таковую? Служит ли речекряк того или иного рода рекомендацией для книги, а не для рубрики «Что бы это значило», она же «Критик Имярек рекомендует»? Не знаю – и, по всей видимости, не узнаю уже никогда, поскольку издательство «Эксмо» закрыло вышеупомянутый проект, в далеком 2012 году открытый Т.Н. Толстой. Ни Юзефович, ни Пустовую, принятых в эту рекомендательную нишу в качестве проводников по дантову аду, простите, по миру современной литературы, народ отчего-то не послушал. Чего вы хотите? Читатели, сэр.

Эти «люди снизу» отчего-то полагают, что, невзирая на умозрительные рацеи (или попросту рекламное вранье) восхвалитиков, им незачем читать плохие книги, каких бы идей ни наковырял в них пиар-агент под личиной олимпийца. Таких «смыслов» можно с успехом поискать и в собственном носу.

Рекомендательные рубрики дали подзаработать блатным, ну а убытки работодатель списал. Очевидно, потери в деньгах дают понять даже отъявленным… благодетелям: Белинских критике не надобно. И самое лучшее, что может случиться с критикой – это Адель. Ну и с Аделью может что-нибудь хорошее случиться. В оперетте. В реальной жизни все идет, как в финале арии: «И старательно Адель стелит барскую постель, разбирает старый хлам и не верит глупым снам».

Вот и думай после этого: изображать баронессу, каждую минуту рискуя спалиться— или незачем позориться. В конце концов, в тиятр можно и честным путем попасть, выйдя замуж за режиссера-постановщика. Браки даже в творческих кругах живут дольше, чем «рекомендательные ниши».

Не первый год смотрю я с восхищением на турбуленции литпроцесса, словно в топку заглядывая в подборки рецензий на сайтах разных премий. Интересно же, как это работает! За годы наблюдений у меня сложилась весьма определенная теория, КАК.

Возможно, правы те, кто говорит о нас, читателях, как о «людях снизу», не понимающих ГЛАВНОГО: кто с кем дружит, кто кому служит и кто перед кем выслуживается – о, исключительно во имя великой цели! Хотя, конечно, эта цель никоим образом к литературе не относится – это читатель и со своего места отлично видит. Однако разобраться в ржавой, скрипящей, буксующей литсистеме нам, кому, собственно, и предназначен продукт ее деятельности (если не сказать жизнедеятельности) – разобраться нам определенно не помешает.

При взгляде извне становятся видны детали механизма. Изнутри-то все распадается на мелкие подробности, за винтиками не видно машины, а снаружи, особенно если попытаться эту машину запустить, можно увидеть куда больше.

В частности, как к литераторам планомерно применяются «положительные и отрицательные подкрепления», как в дрессуре. Подкрепления положительные, после которых у зверушки должен образоваться четкий рефлекс: действие – удовлетворение; подкрепления отрицательные, избавляющие от неприятного стимула, близкого к наказанию (от недобрых высказываний со стороны критики в адрес авторских трудов). Что также способствует закреплению рефлекса.

Оба вида подкреплений умело применяют представители различных идеологических течений и политических партий. Четко указывая на те моменты, которые особенно удовлетворяют требованиям и соцзаказу, благодаря чему автор может получить свой… стимул.

Так, Мария Арбатова в рецензии на «Уран» О. Погодиной-Кузминой указует на «луч света в темном царстве»: «Авторша изумительно работает с интонацией, языком и фольклором, чего стоит только одна прачка Квашня, внезапно открывающая в себе пророческую мощь. Да и сама тема прачечной, где пашут две неустроенные женщины, кажется пятном света на фоне вагонов грязной урановой руды, неопрятного комбината и мерзейшей зоны».

Кому-то что-то неясно насчет локаций и половой принадлежности лиц, коим следует привнести «что-то освежающее и ободряющее» в прямую кишку тоталитарного режима? Ну а беспросветного мужского бытия как раз хватает на насилие, мерзость неустроенного быта и добычу полезных ископаемых.

«И потому не удивительно, что забитая разведенка Таисия постоянно оказывается в своем тяжком канкане между кипящими котлами жертвой сексуального насилия». Тяжкий канкан не может не закончиться сексуальным насилием, особенно если вокруг режимный объект, зона с уголовными элементами, лес с лесными братьями и жесточайший дефицит женского общества.

Но М. Арбатова способна не только на проповедь женской светоносности в условиях тотального-тоталитарного дефицита, но еще и на другие проповеди, небрежно замаскированные под критические отзывы. Так в отзыве на роман З. Прилепина «Некоторые не попадут в ад» укол достается «привластным кремлевским»: «Автор-герой риторически спрашивает куратора, отягощенного привластными понтами, ты детский гробик видел? И вся интрига состоит из того, что ополченцы видят реальные детские гробики от украинских прилетов, а кремлевские видят деперсонализованную статистику этих гробиков. И ведут свою игру, рассчитывая двигать ополченцев по шахматной доске, как манекенов».

Это же надо уметь – найти в самых верноподданических произведениях элементы либерализма и диссидентства! Вот что значит работа на четко поставленную задачу. Однако хотелось бы еще раз посоветовать критикам, рекомендующим нам, читателям, которых критики упорно считают существами малограмотными, учить русской язык. Двигать кого (что)? Манекены. Нет кого (чего)? Манекенов.