Чэнь Сяомин - Тенденции новейшей китайской литературы

В январе 1956 года Чжоу Эньлай выступил с докладом «К вопросу об интеллигенции», в котором попытался наделить интеллигентов таким же статусом, как у рабочих. Он отметил, что в результате идеологического перевоспитания, проводимого с основания Нового Китая, подавляющее большинство интеллигентов уже стали частью рабочего класса, поэтому им можно доверять и на них можно положиться. Новая идеологическая обстановка подходила для того, чтобы внести предложение о курсе «ста цветов и ста школ».

Появление лозунга «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» – целая история. В 1951 году Мао Цзэдун по просьбе Мэй Ланьфана сделал памятную надпись для Института традиционной китайской оперы: «Пусть расцветают сто цветов, пусть новое придет на смену устаревшему». До этого, еще в яньаньский период, для Института бэйпинской [210]оперы Мао Цзэдун делал надпись «Пусть новое придет на смену устаревшему», а в 1951 году добавил к ней начало – «Пусть расцветают сто цветов». Фраза же «Пусть соперничают сто школ» впервые прозвучала в 1953 году. Тогда Го Можо и Фань Вэньлань разошлись во мнениях по поводу периодизации истории Древнего Китая, и Чэнь Бода, в то время председатель Комитета по исследованию вопросов истории Китая, запросил у Мао Цзэдуна указаний на этот счет. Мао Цзэдун ответил: «Пусть соперничают сто школ». В феврале 1956 года в апартаментах Мао Цзэдуна, находящихся в зале Вонянь тан резиденции Чжуннаньхай [211], состоялась пресс-конференция, на которой Лу Динъи, Го Можо и Фань Вэньлань обменялись мнениями по поводу некоторых вопросов генетики и историографии. Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай выступили с критикой в адрес научной общественности по поводу чрезмерного почитания Советского Союза. Благодаря этому у генетиков состоялась достаточно открытая и прогрессивная научная конференция. 29 февраля 1956 года Мао Цзэдун написал письмо нескольким руководителям, включая Лу Динъи, в котором заявлял, что в науке можно высказывать любые точки зрения и свободно дискутировать по любым вопросам, ничто не запрещено. Считается, что именно тогда родилась идея о «соперничестве ста школ». 25 апреля 1956 года на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК Мао Цзэдун выступил с докладом «О десяти важнейших взаимоотношениях». Его речь вдохновила народ, она знаменовала успешное завершение социалистической перестройки городского торгово-промышленного капитала, начавшейся после коллективизации. В 1954–1955 годах в промышленном и сельскохозяйственном производствах дела наладились. К этому времени и сам Мао Цзэдун стал считать, что масштабная классовая борьба в целом подошла к концу, что пора перенести фокус на экономическое строительство. Он обратился к партии с призывом «непременно задействовать все положительные факторы – партийные и внепартийные, внутригосударственные и внешние, прямые и косвенные».

В процессе обсуждения этого доклада Лу Динъи 27 апреля выступил с речью. По ходу выступления Мао Цзэдун постоянно перебивал его, в зале царило оживление. К этому моменту идея о «соперничестве ста школ», похоже, уже сформировалась. 28 апреля слово взял Чэнь Бода и вкратце рассказал о значимости надписи «Пусть расцветают сто цветов», сделанной Мао Цзэдуном, и о том, как Председатель выдвинул лозунг о «соперничестве ста школ». Чэнь Бода предложил претворить оба лозунга в жизнь в науке и культуре. В тот же день на расширенном заседании Политбюро Мао, подводя итоги форума, высоко оценил эту точку зрения. Он подчеркнул: «Пусть в искусстве “распускаются сто цветов”, а в науке “соперничают сто школ”. Я думаю, что отныне это должно стать нашей идеологической установкой». 2 мая на Верховном государственном совещании Председатель официально провозгласил этот курс, вместе с тем отметив: «Конституция Китайской Народной Республики гласит, что любая научная мысль, верная или ошибочная, может быть высказана, этому нельзя препятствовать… Нельзя высказывать только контрреволюционные суждения. Это и есть демократическая народная диктатура» [212].

26 мая 1956 года в зале Хуайжэньтан, расположенном в резиденции Чжуннаньхай, Лу Динъи выступил перед учеными и деятелями искусства с докладом «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». Доклад объемом пятнадцать тысяч иероглифов опубликовали 13 июня в «Жэньминь жибао». И с этого момента курс «ста цветов и ста школ» стал официальной установкой.

Курс «ста школ и ста цветов» сложился и под влиянием коминтерновского лагеря. Это же влияние послужило одной из причин перемен в китайском обществе. Хун Цзычэн, серьезно изучивший время «ста цветов», 1956 год, подчеркивал, что данный курс сформулировали под впечатлением от советской «литературы оттепели» [213], это позволило литераторам выразить потаенные настроения и эмоции. После того как в СССР осудили несвободу, существовавшую в литературе и искусстве сталинской эпохи, китайские теоретики тоже выразили недовольство формализмом, догматизмом и политическим вмешательством, которые были вызваны структуризацией духовной культуры. Отталкиваясь от критики «мещанской социологии», теоретики стали переосмысливать реализм. 21 января 1956 года комиссия, учрежденная Союзом писателей Китая, приступила к обсуждению «Повести о директоре МТС и главном агрономе» – произведению советской писательницы Г.Е. Николаевой. Китайских критиков потрясло, как Николаева осуждает бюрократию, бесчувственность и упадничество советской действительности, как образы персонажей выписываются через межличностные конфликты, поразила мощь, пронзающая в этой книге все человеческое существование.

В третьем номере «Вэньи бао» была опубликована сводка этого обсуждения. На форуме писатели Ма Фэн, Кан Чжо, Го Сяочуань и Лю Байюй критиковали проблемы, существующие в литературе Китая. Особенно подчеркнули, что китайские писатели уклоняются от борьбы, приукрашивают жизнь, не осмеливаются вторгнуться в нее и правдиво рассказать о ее недостатках [214]. Кроме того, критики отметили, что советские литераторы показывают характер персонажей, описывая конфликты между людьми, в то время как китайские авторы в большинстве случаев создают образы героических персонажей за счет того, что подвергают этих героев воздействию всевозможных непреодолимых сил. Ма Фэн, Кан Чжо, Го Сяочуань и Лю Байюй осуждали лишь самих писателей, а не существовавшую систему литературно-художественных установок [215], что, в общем-то, было бы немыслимо. Однако по тем временам подобные высказывания уже считались крайне резкими.

В научно-теоретических кругах давно витало недовольство существовавшей литературой, писатели и теоретики ждали позитивного прорыва, надеялись, что сумеют по-настоящему прочувствовать жизнь, что у них появится определенное пространство для творчества. Курс «ста цветов и ста школ» побудил лидеров словесности и искусства перейти к осмотрительной раскрепощенности. На собраниях Союза писателей Китая современное состояние литературы и искусства критиковали Мао Дунь, Чжоу Ян, Лао Шэ, Ма Сюэфэн, Шао Цюаньлинь, У Цзусян, Цзан Кэцзя, Янь Вэньцзин, Кан Чжо и Цинь Чжаоян. Они утверждали, что в современной литературе есть острые проблемы, произведения однообразны и узки по содержанию, не появилось красочных и разнообразных творческих стилей, а в литературной критике почти нет свободной дискуссии. Писатели призывали к самостоятельному мышлению в творчестве и научных исследованиях, к обстановке, в которой литераторы разных школ и стилей развивались бы сообща.