Леонид Филиппов - Хуннизмы в чувашском и других языках мира

По всей вероятности, река Сы иначе называлась Сышуй , к тому же в её бассейне жили тоже племена сы/сы и [Крюков, Софронов, Чебоксаров, 1978, с. 245]. Гидроним Сышуй состоит из двух компонентов: сы (название племени) и шуй . Слово шуй в китайском языке имеет много значений, в том числе «вода; река» [Китайско-русский словарь, 1955, с. 530]. В таком случае, гидроним Сышуй означает «сы река», «река племени сы», как, впрочем, аналогичное по словообразовательной структуре Хуайхэ – «хуай река», «река племени хуай/хуай и», которое обитало в бассейне Хуайхэ [Крюков, Софронов, Чебоксаров, 1978, с. 245; см. также с. 189, 191]. ( Хэ у китайцев общеизвестно в смысле «река»; понятие река в китайском языке обозначается и словом цзян. )

Названия рек с шуй в составе обычны в Центральной равнине Китая, но они встречаются и в северных, и в южных, и в восточных его частях – например: Байшуй , Вэйшуй , Даньшуй , Жошуй , Ишуй , Лайшуй , Лишуй , Лошуй , Фэншуй , Ханьшуй , Хэйшуй , Хэй-шуй-бу (китайское название Амура), Цзиншуй , Чжушуй , Чишуй , Шуаншуй , Эршуй , Яншуй. Вполне возможно, что географическое распространение гидронимов с шуй в составе связано ещё с деятельностью Юя – основателя древнейшего китайского царства Ся (см. выше). Легенды рассказывают не только о его титанической борьбе с наводнениями, капризами рек, менявших русло и т. д. [Фань Вэнь-лань, 1958, с. 30—31], но и о войнах, которые он вёл с другими племенами, в том числе сильными южными племенами мяо. Когда они вторглись в Центральную равнину, Юй разбил их и оттеснил в бассейн реки Янцзы. «Некоторые говорят, – пишет Сыма Цянь, – что Юй встретился с владетельными князьями к югу от реки [Янцзы] и во время подсчёта их заслуг скончался. Его похоронили там…» [Сыма Цянь, 1972, т. 1, с. 165]. Покоряя те или иные племена, Юй расширял границы своего царства; на новых территориях, надо полагать, возникали сяские названия естественных географических объектов. Быть может, ещё тогда они появились и в северной части современного Вьетнама. Во всяком случае, определённая историческая подоснова для такого предположения есть. В этой связи привлекают к себе те вьетнамские гидронимы, в составе которых имеется слово suoi «ручей», «источник, ручей в горах» или khe «горная речка, горный поток» [Мурзаев, 1974, с. 306, 319]. Например: Кхе-Че, Кхе-Тьи-Лой, Кхе-Да-Бан (в горах западнее вьетнамского города Винь) [Там же]. Отмечая, что они «обычны только в горах, где преобладают таи, яо, мяо и другие невьетнамские языки», Э. М. Мурзаев высказал гипотезу о наличии генетических связей между вьетнамскими suoi и khe и китайскими гидронимическими терминами шуй «вода» и хэ «река», которые, согласно ему, пришли «в Индокитай, миновав вьетнамское посредничество» [Там же]. Если это так, то вьетнамское suoi «ручей в горах» по своему происхождению восходит к китайскому шуй «вода; река»; к нему же, между прочим, восходит и японское sui [Федотов, 1996, т. 2, с. 466].

Китайское шуй «вода; река» нельзя не сопоставить с чувашским словом шыв/шу – «вода; река». В других тюркских языках слово, обозначающее понятие «вода; река», как правило, начинается со звука [с] – ср., напр.: уйг., полов. су , алт. су, суг, тув., хак., шор. су ғ, узб., кумык., ног., туркм. сув , кирг., к.-калп., карач. суу, уйг., азерб., тур., тат., казах. су , башк. hыу , якут. уу <���суу [Егоров, 1964, с. 340; Федотов, 1996, т. 2, с. 465—466], древнетюркское suv/sub/suɣ «вода; река; влага; жидкость» [Древнетюркский словарь, 1969, с. 512—513, 515].

Полагают, что древнетюркский анлаутный [s] в чувашском языке перешёл в [š] , как, например, в словах: др.-тюрк. sаγ «ум, сообразительность, сметливость» ~ чув. шохǎш/шухǎш , др.-тюрк. sipir «подметать, выметать» ~ чув. шǎпǎр , др.-тюрк. siŋir «жила» ~ чув. шǎнǎр и др. (примеры заимствованы из [Федотов, 1980, с. 121]). Тем не менее, не является ли звук [ш] в чувашском шыв/шу «вода; река» исконным? (Этим вопросом ещё в 1966 г. задавалась Л. С. Левитская – ведущий специалист по исторической фонетике чувашского языка [Левитская, 1966, с. 288].) Сопоставление чувашского слова шуй «вода; река» с китайским шуй «вода; река» даёт основание предположить, что анлаутный [ш] в чувашском шуй «вода; река» – исконный. (Этимологию чувашского слова шуй «вода; река» см. [Филиппов, 2012, с.146—154; Он же: 2014, с. 319—329].) Стало быть, древнетюркское suv/sub/suɣ «вода; река; влага; жидкость», как и тюркские су, суг, суғ , сув , суу – фонетический вариант слова, к которому восходит и чувашское шыв «вода; река».

Так на каком же языке говорили беглецы из Ся и дунху? Поскольку беглецы из Ся в большинстве своём были люди из рода-племени сы, логично допутить, что они говорили на языке своих предков, который, по всей вероятности, был китайского типа. О нём наука не располагает никакими сведениями.

Неизвестна и лингвистическая принадлежность племён группы дунху. По предположению О. Прицака (1919—2006; США, Канада), они общались на огуро -тюркском R-языке чувашского типа [цит. по: Егоров Н. И., 2011 б , с. 49]. Но он – не тот тюркский язык, на котором изъяснялись древние тюрки, ибо они на исторической арене появились лишь в V в. н. э., тогда как дунху упоминаются в связи с событиями ещё второго тысячелетия до н. э. Справедливости ради его следует называть дунхуский (по аналогии: славяне – славянский язык, русские – русский язык и т.д.), а не тюркский, древнетюркский. Так мы и поступим – историческую память необходимо уважать. Как увидим ниже, дунхуский язык был тюркского строя. Тот факт, что он образовался задолго до языка древних тюрок (древнетюркского языка), даёт основание называть его дотюркский , пратюркский . Такое определение термина пратюркский язык расходится с другими его дефинициями (гл 1 §1.9).

На дунхуский (пратюркский) язык и перешли беглецы из Ся, о котором ничего не известно.

1.3. Распад дунхуской (пратюркской) этнической общности

Известно, что в древности дунху вместе с предками хуннов составляли один Дом , т.е. одно царство-государство. В нём беглецы из Ся, их потомки этнически постепенно смешались с дунху; при этом, должно быть, сохранили этническую идентичность и относительную самостоятельность. Где-то во втором тысячелетии до н. э. от Дома дунху по какой-то причине (например, видя противоречия своим желаниям) отделилась часть населения. Думается, это были продвинутые (выражаясь современным русским языком) потомки беглецов из Ся; они положили начало народа прахунны . Так произошёл первый распад дунхуской (пратюркской) этнической общности. Второй её распад произошёл в 209 г. до н. э., когда сложившиеся к тому времени хунны наголову разбили дунху. Тогда одни из дунху, согласно Фань Е (398—445; Китай), укрылись «у горы Ухуань» (ныне на территории Восточной Монголии) и получили название ухуань , другие «отдельно осели у горы Сяньби» (на территории Внутренней Монголии) и получили название сяньби [цит. по: Леонтьев, Егоров Н. И., 2012, с. 268]. Подлинное имя тех и других неизвестно. (Некоторые исследователи сяньби считают предками монголов; с точки зрения китайцев, они родственны хуннам.)