Олжас Сулейменов - Улыбка бога

Знак этот, я думаю, отразился в форме ритуальных хлебцов и хлебов славян–солнцепоклонников: баранка– , коровай, каравай– и, наверное, в консонантной форме bъlъn> bъlьn– «блин».

Славяне тоже пытались назвать точку в круге, как графическое выражение понятия «часть целого», «кроха». Для этого использовали прием метатонии: porá– «время» (общее название сложного знака),

Восточно–славянская полногласная форма ближе к общеславянской предформе, которая отложилась в германском словаре.

[ С неопределённым артиклем конструкция to prahпопадает в тюркскую среду, где превращается в лексический монолит toprah, toprak– 1) «прах, пыль», 2) «земля» (др. — тюрк., тур., каз. и др.). О новой в этимологии теме «Невидимые артикли» не раз говорится в «Языке письма». ]

Одно из самых оригинальных направлений толкования этого иероглифа «Небыка» (телёнка, коровы, барана, ягненка, лошади) породит ассоциация с «пятаком» свиньи. Первый след проложили славянские словотворцы:

Значения путаются. В сербском и хорватском брав– 1) «овцы», 2) «кастрированный кабан, боров». В русском – боров– «кастр. кабан». В чеш. brav– «скот». Словацкий – brav– «боров».

(Фасмер: « Родственно д. — в. — н. barug, barh , нов. — в. — н. Borch . Славянское слово … связано далее с др. — инд. bharvati – «жуёт, ест», т.е. жвачное животное » I 195.)

Большое распространение получила другая форма названия кабана–свиньи: por–ha > porca– «свинья» (ит.), porcus(лат.), pork(англ.), porkos(греч.), purs(иран. — курд.), pōrs– «свинья» угрофиннск.: pōrs(ненец.), pores(манс.), pureš(хант.), pers’(коми), pars’(удм.), porsas(финн.).

И вариант знака bors– истолковался как «пасть и пятно» > «пятнистый хищник»; «пасть и знак увеличения» > «большой хищник». Уточнения в наши толкования могут внести и borz– «волк» (чеч., инг.), и bars– «барс» (тюрк.).

Козёл

Семантические соответствия «корова = телёнок = баран (овца), козёл (коза) = лошадь» помогают в исследовании и славянского слова козёл(рус., укр.), козьлъ (ст.слав.), козлац (серб. — хорв.), kоzél (словен., чеш., слвц.), koziol’ (пол., в–луж.), kózol’ (н. — луж.).

Фасмер II 278: « Связано с коза ; производное с архаичным суф. – ьlъ. См. В.Шульце…» . Странный непроизносимый суффикс (l в окружении мягкого и твёрдого знаков) непонятной функции, без указания других случаев его применения. И статья коза, к которой отсылает Фасмер, не поможет: « По мнению Мейе (…), здесь представлено протетическое k-, ср. др. — инд. ajas – «козёл», ajā – «коза», ср. — перс. azak – «козёл», лит. ožys – «козёл», родственных славянскому слову. Брюкнер (262) предполагает родство коза с лит. ožka – «то же» при условии метатезы. Во всяком случае, к- было уже в праславянском » Фасмер II 277.

Морфологически ožka– «коза» (лит.) соответствует угро–перм. oška– «телёнок, тёлка» (уменьшительная форма от oš— «бык»). В период утверждения категории грамматического рода в языках индоевропейского союза название малого рогатого автоматически попало в разряд существительных женского рода, и выделяется ложная основа, от которой образуется термин мужского рода ožуs.

В литовском служебный элемент слова часто открывается гортанным протезом (как в Per–cunas, по сравнению со славянским Per–un).

Полагаю, что литовскому ož–kaморфологически соответствовала протославянское ož–a> kož–a> koza –«малый рогатый» (до введения грамматического рода).

[ Фасмер, со ссылкой на Мейе, Зубатого, Лиден, Уланбека, Бернекера производит славянское кожаот коза. То есть, по мнению упомянутых исследователей, кожаот праславянского koziā– «козья (шкура)». См. Фасмер, II 277). 1]

Таким образом, и литовское ožkaи угро–пермское oška– «бычок», и славянское kozaвосходит к общему истоку boš–ka ( bož–ka)и потому морфологически родственны упоминавшимся buza, boza, muzō– «бычок, тёлка» (тюрк.), mozga– «тёлка» (греч.), mozi– «бычок, тёлка» (арм.), mozi, mori– т.ж. (банту), mbuzi– «козёл, коза» (банту), moza– «коза» (мальт. — араб.).

…Теперь находит свое лексическое гнездо и тюркское kozy– «ягнёнок» ( koz–i).

…Морфологическое соответствие: koz–a= koz–ul’того же разряда, что buh–a– «телёнок» (дарг.), «баран» (манж.) = buc–ul– «телёнок» (лат.).

Из двух диалектов поступили в протославянский термины «коза» и «козёл», обозначавшие один и тот же смысл – «малый рогатый». Когда в славянском принимается категория грамматического рода, обеим формам нашлось применение.

…Этимологическое исследование на уровне праязыка можно считать корректным, если по ходу восстанавливается знак. В любом другом случае возрастает процент гадательности при определении «истинного значения».

В словаре «1001» каждая статья будет включать в себя реконструкцию первоиероглифа. В рассматриваемом случае из возможных вариантов знака «малого рогатого» для обозначения именно козы (козла), вероятней всего, использовали остроугольный:

1) koz–a, 2) koz–ůl’, 3) koz–i, 4) koz–n.

Варианты праформы основы: moz-, boz-.

Протороманские образования (с уменьш.суф. -ül’; -el) узнаются в слав. козёл, косуляи араб. газель(фр. gaselle). Более раннее значение у персицкого gusale– «телёнок», «тёлка». В этот же круг напрашиваются производные от фонет. варианта kath–el( kath–ül) – 1) телёнок > детёныш любого животного, 2) «малый рогатый». (Сравните: hatele– «коза» (ср. — в. — н.), hatle– т.ж. (швейц. — нем.), catulus– 1) «детёныш», 2) «щенок», catellus«пёсик» (лат.), catel– «детёныш» (умбр.). В др. — исл. hathna– «козлёнок» (контаминация значений «коза» и «детёныш»), cucciolo– «детёныш» (ит.).

[ В тюркско–слав. среде для обозначения понятия «детёныш» употребляется форма с другим суффиксом: kůth–i. Ср. kozy, kuzy – «ягнёнок» (тюр.), кутя, кутёнок – «щенок» (слав.). Термин koti– «детёныш» совпал с глагольной формой: koti – «рожай» (о животных), «котиться», «окот» – об овцах, козах, зайцах, куницах и т.д.