М. Дьячок - ОБЩЕЕ И РУССКОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ

В то же время произведения мифопоэтического характера порой могут свидетельствовать об элементарном невладении их авторов научной методологией. Иногда трудно сказать, действительно ли создатели подобных произведений сознательно ставят перед собой цель добиться мифопоэтического эффекта или это просто их неграмотность. Так, примеры «этимологий», предлагаемых в книгах, выходящих под именем Кандыбы, могут свидетельствовать как о целенаправленной установке их авторов на создание мифопоэтического эффекта, так и об их незнании методов научного лингвистического исследования.

Элементы мифопоэтического подхода весьма заметны в работах многих философов, семиологов, «методологов» и представителей других подобных отраслей знания. Характерной чертой их произведений является ориентация (порой сознательная, а порой, видимо, неосознанная) на эстетические принципы оценки того или иного факта, что формально часто выглядит как постулирование очевидности какого-либо принципа, вовсе не очевидного с позиций использования бритвы Оккама. Ср., например, бесконечные риторико-суггестивные формулы у Р. Барта: «Дело в том, что определяющей чертой пишущего является наивность его коммуникативного проекта» [2], «Злоба всегда точна» [3], «Наука говорится, литература пишется; одна управляется голосом, другая следует движениям руки» [4] и т. п. Аналогичные примеры можно приводить из трудов К. Леви-Стросса, М. Фуко и многих других авторов.

Учитывая сильную эстетическую составляющую подобного подхода, он может быть также назван эстетическим.

3. Пропагандистский. Сторонники этого подхода воспринимают язык (текст) прежде всего как оружие, которым можно сражаться против своих идеологических, политических, религиозных и других врагов. Хорошим примером применения языка в подобных целях являются получившие распространение в нашей стране в середине 1980-х гг. методики нейролингвистического программирования, многие из которых до сих пор продолжают активно использоваться в рекламе и пиаровских технологиях. Особенности подобного подхода к фактам языка в свое время метко охарактеризовал М. И. Стеблин-Каменский: «Говорили о том, например, что структурализм «отрывает» что-то от чего-то (все равно, что от чего – диахронию от синхронии, звук от значения, фонетику от фонологии, морфологию от синтаксиса и т.д.) и что, следовательно, структурализм – это «метафизика» и «идеализм», а тот, кто выдвигает такое обвинение против структурализма, в силу этого (и, увы, часто только одного этого) «диалектик» и «материалист» [5]. Необходимо отметить, что подобный подход весьма популярен в социальных слоях, нормой жизни которых является тотальная агрессия, недоверие и враждебность по отношению друг к другу (криминальные и полукриминальные слои, в современной России во многом тождественные социолингвистической группе носителей просторечия).

Если не учитывать возможность такого подхода к фактам языка, то многие явления общественной жизни, маскируемые под научно-лингвистические, окажутся совершенно непонятными. Так, у традиционного лингвиста не может не вызвать недоумения популярная в XIX в. идея создания «общеславянского» словаря, т.е. своеобразного словаря-тезауруса, включающего на равных основаниях лексику всех славянских языков [6]. Мало того, подобные словари даже были созданы. Достаточно вспомнить, например, словарь Ф. Копечного, в который, наряду с праславянскими, включены такие слова, как kahve/kafe «кофе», vagon «вагон» и т. п. [7]. Методологическая основа подобных трудов с научной точки зрения кажется загадочной, однако с пропагандистской точки зрения работы такого типа имеют смысл, так как лишний раз подчеркивают близость славянских народов, «особый» путь их развития и тем самым создают в перспективе идеологическую базу для их возможного политического объединения (или – в духе XX в. – политической аннексии).

Поскольку согласно сложившимся стереотипам научный подход представляется многим людям более объективным (с чем нельзя не согласиться), «правильным», «престижным», а ссылки на научный анализ могут оказаться важным подспорьем в аргументации той или иной точки зрения, на практике часто приходится сталкиваться с лингвистической мимикрией, когда мифопоэтический и пропагандистский подход преподносятся как подход научный. Четкое разделение этих трех подходов позволит распознать истинную сущность этого явления.

Следовательно, для того, чтобы избежать взаимонепонимания и связанных с ним конфликтов, необходимо, прежде всего, определить, на какой позиции находится тот или иной человек, «работающий» с языком. Так, для продуктивной научнойдискуссии по той или иной проблеме, связанной с языком (текстом) (как, впрочем, и с другими подлежащими изучению фактами), необходимо, чтобы участники дискуссии обладали следующими качествами:

1) Проявляли интереск рассматриваемой проблеме.

2) Имели знанияпо теме обсуждения.

3) Обладали здравым смыслом.

4) Проявляли доброжелательностьпо отношению друг к другу.

Приверженцы мифопоэтического подхода, как правило, не отвечают 2-му и 3-му требованиям; сторонники пропагандистского подхода явно не удовлетворяют 4-му критерию, а часто также 2-му и 3-му. Поэтому вряд ли можно ожидать положительного исхода научной дискуссии, в которой будут принимать представители этих двух направлений.

Для дискуссии на мифопоэтическомуровне научные знания и здравый смысл могут даже навредить, так как будут постоянно «приземлять» ее участников. Впрочем, сам термин «дискуссия», имеющий больше отношения к научным типам общения, здесь не вполне применим.

Наконец, общение на пропагандистскомуровне предполагает лишь наличие заинтересованности в данной проблеме. Мало того, именно этот пункт становится здесь наиболее важным, все же остальные требования искажаются в угоду ему. В этом сказывается манипулятивная основа этого подхода, так как именно заинтересованность всех сторон в продолжении «игры» является центральным моментом манипулятивного поведения. Однако отсутствие заинтересованности способно сбить приверженцев подобного подхода с проторенного пути и значительно, если не полностью, уничтожить эффект подобной «дискуссии».

Примечания

Статья впервые опубликована в сборнике: Язык и культура. – Новосибирск, 2003. – С. 11—15.

1. Топоров В Н. О некоторых теоретических аспектах этимологии // Этимология. 1984. – М., 1986. – С. 206.

2. Барт Р. Писатели и пишущие // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. – М., 1989. – С. 138.

3. Барт Р. Из книги «О Расине» // Там же. – С. 190.