Г. Коган - Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования

Точка зрения на творчество Достоевского, выраженная в статье об Альбове, была у Короленко весьма устойчивой.

Так, в 1895 г., объясняя М. Горькому предполагаемые причины, по которым его рассказ "Ошибка" не был принят редакцией "Русского богатства", Короленко писал:

" Я ведь и боялся такого исхода, ввиду некоторой "мучительности" рассказа, недостаточно, так сказать, мотивированной, до известной степени бесцельной <���…>. Если Вы читали Михайловского "Мучительный талант" (о Достоевском), то знаете, что он даже Достоевскому не мог простить "мучительности" его образов, не всегда оправдываемой логической и психологической необходимостью. У Вас есть в данном рассказе тот же элемент. Вы берете человека, начинающего сходить с ума, и помещаете его с человеком, уже сумасшедшим. Коллизия, отсюда вытекающая, представляется исключительной, поучение непропорционально мучительности урока, а образы и действие толпятся в таком ужасном закоулке, в который не всякий решится заглянуть, потому что это какой-то тупик, а не широкая дорога ".

Расходясь с редактором в решении (" Я все-таки бы рассказ напечатал "), Короленко совершенно его оправдывает: отказ " вытекает из взглядов Михайловского на задачи искусства и не может быть поставлен ему в вину " [1816].

К положениям, намеченным в статье об Альбове, органически примыкают другие замечания Короленко о творческом своеобразии Достоевского.

С большой остротой ощущал Короленко максимальную насыщенность произведений Достоевского событиями и напряженными переживаниями, стремление писателя довести изображаемое до крайнего сгущения красок. Как и намеченные выше, эта черта, с точки зрения Короленко, отражает характерное для Достоевского нарушение норм и пропорций действительности и является следствием определенной концепции жизни.

С явным сочувствием выслушав утверждение Успенского, что в тесное пространство за дверью, куда уставится " пара галош и ничего больше ", Достоевский " столько набьет <���…> человеческого страдания, горя <���…> подлости человеческой <���…>, что прямо на четыре каменных дома хватит " [1817], Короленко и сам писал, что, по сравнению с реальной жизнью, ее явления даются у Достоевского " в ужасающе концентрированном виде " [1818].

Своеобразию творчества Достоевского посвящена также запись Короленко в дневнике конца 1888 г., то есть приблизительно того же периода, когда писатель работал над статьей об Альбове.

" Да , — пишет он здесь, — герой Достоевского, поставленный в исключительные условия, действует так, как подобает живому человеку… Но мы желаем видеть — кроме человека одного, самого по себе, в распоряжении автора, отвлекшегося от внешних соотношений, — еще среду, общество. Какие нити шевелит в нем оно преимущественно, как оно шевелит их, отчего? " [1819].

Мы видим, что речь идет о той особенности произведений Достоевского, которая неоднократно отмечалась как в старом (начиная с Добролюбова), так и в советском литературоведении: отвлекаясь от конкретно-исторических условий социального бытия, противоречия душевной жизни своих героев Достоевский порой осмысливал как проявление извечной сложности человеческой природы.

Мысль о соотношении среды и человека в произведениях Достоевского высказана Короленко в связи с обсуждаемой им на страницах дневника проблемой преступности, сильно волновавшей и автора "Записок из Мертвого дома". Как и революционные демократы, Короленко, решая ее, возлагал ответственность за преступления на общий " порядок жизни " [1820].

Но для художника, с точки зрения Короленко, проблема среды имела особое — эстетическое значение. Убежденный сторонник детерминизма, он считал, что раскрытие причин явления, его связей с окружающей средой органически входит в структуру художественного образа и обеспечивает его эстетическую полноценность.

Приписывая Достоевскому недостаточное раскрытие " внешних соотношений ", Короленко, очевидно, имел в виду не только исключительность условий, в которых действуют его герои, не только преимущественную сосредоточенность писателя на мире их душевных переживаний, но и типичное для них глубокое социальное одиночество, их трагическую оторванность от своей среды. У Достоевского " человек из подполья " сам признается: " …я манкировал свою жизнь нравственным растлением в углу, недостатком среды, отвычкой от живого… " (IV. — 194).

О герое "Двойника" Короленко писал:

" …Голядкин изнывает <���…> одиноко, как червяк на пыльной дороге ".

И ниже:

" Голядкин сгорает в одиночестве " [1821].

Недооценивая всего своеобразия соотношений героя и среды в произведениях Достоевского, Короленко, однако, свое замечание о недостаточном изображении " среды, общества " отнюдь не распространял на все творчество автора "Двойника". В "Записной тетради" Короленко 1889-1891 гг. сохранилась короткая, сделанная поспешной рукой, но крайне выразительная запись о романе "Преступление и наказание", оставшаяся неопубликованной.

Воспроизводим небольшой набросок полностью:

" Читали вы Достоевского? И поняли? Так как же вы не видите, что исповедь Мармеладова это именно такая вещь, после которой можно пойти и убить старуху. Когда совершаются такие вещи, когда перед глазами происходит такая несправедливость — Раскольников думает: нет, бог своими совершенными средствами делает не то, что нужно. Дай-ка я попробую достигнуть справедливости своими, несовершенными…

— Но ведь это ужасно.

— Но ведь то, что рассказывает Мармеладов, — еще ужаснее, поймите " [1822].

В этом наброске отражено не только глубокое проникновение в мотивы поступка героя Достоевского. Мы видим, что индивидуалистическая теория Раскольникова не закрыла для Короленко важнейшей стороны его переживаний: гуманистического протеста против бесчеловечных законов современного ему общества. Мм видим также, что историю семьи Мармеладова Короленко воспринимал как существенную сторону произведения, представляющую как раз те " внешние соотношения ", которые зашевелили в сознании Раскольникова весьма глубокие " нити ". Это те самые " внешние соотношения ", о которых Короленко писал в дневнике как о необходимом элементе художественного произведения, или, говоря словами современного исследователя, — " это — мир, мир, взывающий о помощи, в защиту которого Раскольников и поднял топор " [1823].

Короленко не удалось завершить статью об Альбове и осуществить намерение раскрыть свое понимание " крупных достоинств " Достоевского, ради которых, " преодолевая массу тяжелых ощущений ", его произведения читают и перечитывают [1824]. Уже вследствие этого в его высказываниях преобладают отрицательные оценки.