Г. Коган - Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования

О принципах своей инсценировки "Бесов" Камю высказался очень определенно:

" Весь роман, за исключением некоторых эпизодов <���…> был перераспределен по законам драматической перспективы <���…> "Исповедь" является психологическим центром действия " [2431].

Уже в работе над инсценировкой Фолкнера "Реквием для монашенки" (1956 г.), сознательно убирая все аллюзии на связь с "Преступлением и наказанием", существовавшие в тексте романа, Камю замечает:

" Фолкнер ввел в античную трагедию полицейский роман <���…> полицейский роман присутствует во всех трагедиях <���…> Это роман в форме диалога. Но его насыщенность драматическая. Прежде всего потому, что в нем постепенно раскрывается некая тайна, и потому, что трагическое ожидание в нем постоянно сдерживается. И наконец, конфликт, противопоставляющий героев их судьбе, вокруг смерти ребенка, это конфликт, который может быть решен только приятием самой этой судьбы " [2432].

Хотя здесь ничего не сказано непосредственно о Достоевском, но нетрудно узнать этот тип диалогизированного " полицейского романа ".

В 1951 г. Куросава в кино доказал своим японским вариантом "Идиота", что Достоевский не только " местный колорит ", русский характер, и XIX век. Последнее уже было бесспорно в эстетическом плане, и экзистенциалистская философия оперировала мифами из произведений Достоевского наряду с мифами из Киркьегора. Но Куросава впервые перенес не только идеи, но и события романа в другое время и в другую страну. В 1957 г. Лукино Висконти транспонировал сюжет "Белых ночей" в современный Ливорно, также изменив время и место действия, и более того — поэтическое звучание повести: белые ночи — падающий снег [2433]. Эти две экранизации, японская и итальянская, существенно повлияли на технику инсценировок не только в кино, но и в театре. Когда спустя четыре года, 21 марта 1961 г. в театре "Лютее" состоялась премьера "Белых ночей" в инсценировке Жиля Сандьера и постановке Николь Кессель (исполнительницы роли Настеньки), критика напомнила фильм Висконти, который " не пытался делать экранизированный театр " и " достаточно вольно адаптировав повесть, передал Достоевского изнутри " [2434].

Пьеса разбита на четыре " ночи " и шла почти в холстах. Кроме Настеньки и Мечтателя (исполнитель роли Жан Мартен) только в самом начале пьесы за кулисами мелькает силуэт пьяного. Жорж Лерминье отмечал, что Достоевский как романист наиболее способствует театральным инсценировкам, " однако ни одно из произведений <���…> не поддается настолько театральной интерпретации, как "Белые ночи", которые почти целиком написаны диалогом " [2435]. Отнесем последнее замечание не за счет легкости инсценировки одной из самых сложных эпических форм (лирической повести, близкой к исповеди) средствами театра, а за счет " драматических навыков " постановщиков. Следующую переделку этой повести поставил в 1968 г. Пьер Арнодо в театре "Тертр".

Современный театр Достоевского характерен еще одной особенностью — повышенным интересом к " малым произведениям ", рассказам и повестям. В 1952 г. на сцене театра "Монпарнас" идет "Вечный муж" в инсценировке Жака Моклера [2436], вещь, первоначально задуманная как радиопостановка. 15 апреля 1958 г. в "Казино Мунисипаль" (Ницца) были поставлены "Униженные и оскорбленные" в инсценировке Андре Шарпака [2437]. Спектакль был возобновлен 5 июня того же года в парижском "Нуво театр де Пош". Текст повести был переделан достаточно вольно, автор сохранил только роман Наташи и Алеши, и снова вся экспозиция излагается зрителю в первой же сцене (разговор Наташи и Ивана Петровича). Сведя многочисленные сюжетные линии к одной, Шарпак пытался преодолеть " схематизм " повести и " литературного (книжного) происхождения мелодраматические штампы ". Мотивировка сокращений та же, что у Копо — добиться насыщенности и ясности действия, не злоупотребляя " самообнажением героев ".

В следующем году Шарпак инсценирует "Игрока" [2438]. Эта четырехактная пьеса получила "Гран при" на фестивале в Аррасе (28 июня 1959 г.) и 4 ноября была возобновлена в "Театр де л’Аллианс франсез". Алексея Ивановича играл автор инсценировки.

Пьер Эме Тушар отмечал, что французские инсценировщики до сих пор считали необходимым сохранить прежде всего сложность и оригинальность русского произведения, полагая, что этим русский роман отличается от французского. Шарпак " упростил перегруженную интригу, свел ее к прямолинейному действию, столь дорогому нашему французскому духу и убедил нас таким образом, что русская специфика не только в сложности " [2439]. В сентябре 1963 г. появилась еще одна " тридцатиминутная постановка " Андре Шарпака "Чужая жена…, или муж под кроватью" в двух картинах, решенная в традициях водевиля [2440].

"Село Степанчиково" в инсценировке Ива Гаска [2441]шло в театре "Монтансъе" (Версаль) в постановке Мориса Гийо (премьера 20 марта 1962 г.). Гаек характеризовал повесть как " буффонаду, напоминающую лучшие вещи Гоголя ". Действие пьесы происходит на террасе дома в Степанчикове в условно стилизованных декорациях. В инсценировке снят благополучно иронический подтекст " всеобщего счастья ". Почти одновременно, но с меньшим успехом та же повесть шла в инсценировке Сержа Орлова.

Не ослабевает интерес и к ставшим классическими для театра "Преступлению и наказанию", "Идиоту", "Братьям Карамазовым". В 1956 г. инсценирует "Идиота" Габриель Ару.

" Моя цель — разрушить миф о Достоевском сумеречном гении <���…> Я дал много места Достоевскому юмористу… " [2442]

Пьеса на сцене еще не ставилась, но в 1963 г. в "Комеди франсез" в постановке Мишеля Витольда шла инсценировка Ару "Преступление и наказание" [2443]. Ару начал писать в 1943 г. ("Орфей, или Страх перед чудом", "Гордиев узел"). В 1950-х годах он создает целый ряд адаптации. " В основе моего театра , — заявляет он, — греческая мифология и Достоевский <���…> Я начал с того, что сделал пьесу по "Идиоту", и по-моему это лучшее, что я написал <���…> Почему я так много занимаюсь инсценировками? Чтобы обрести уверенность <���…> Канва, ситуации, персонажи, которые предлагает мне пьеса, интересуют меня. Я оставляю за собой право помечтать над ними. Само собой, если речь идет о классике, я стараюсь оставаться крайне точным " [2444]. "Преступление и наказание" Ару построено на параллельных сценах, которые наряду с частой сменой декораций использованы то как психологический монтаж, то для расшифровки ситуации. Так решено, например, " бегство в Америку ".

Почти одновременно с выстрелом Свидригайлова освещается кабинет Порфирия. В противоположных концах сцены неподвижные фигуры следователя и Сони, в центре — Раскольников, падающий на колени со словами: