Г. Коган - Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования

Я слышал от Кошелева, приезжавшего в Москву на один день, что в августовской книжке "Русской мысли" должна была появиться статья Юрьева не то что против вас, но по поводу вас с некоторым возражением. Да и он сам (Кошелев) махнул было статейку на тему о смирении и гордости: слишком-де превозносите русский народ, и т. д…. "

Через три недели, 3 сентября 1880 г., Аксаков писал Достоевскому:

" И не торопитесь мне отвечать, дорогой Федор Михайлович, и не отвлекайтесь от вашего дела. Я знаю и без ваших слов, как вы пишете и чего стоит вам писание романа, особенно такого, как "Братья Карамазовы". Такое писание изводит человека; это не произведение виртуоза — тут ваша собственная кровь и плоть — в переносном смысле. Для меня достаточно уже то, что вы именно так отнеслись к моему письму; если в нем есть что верного, так оно с вас не соскользнет и вы уже распорядитесь им по-своему. Письмо ваше меня очень утешило. Посылаю для вашей супруги три автографа: Гоголя, моего отца и брата Константина Сергеевича… " (Авт. // ЛБ. — Ф. 93.II.1.20).

См. примеч. к п. 214.

Письмо Н. М. Достоевского (18 августа) по поводу продажи имения.

Начинается оно словами:

" Прости и извини меня, что я отниму у тебя время и отвлеку от занятий моим письмом. Я знаю, как ты не любишь, когда тебе мешают работать ".

В том же письме он пишет:

" Недавно узнал о выходе "Дневника" и уже слышал восторженные похвалы о нем. Мне обещали дать прочесть его, и я с нетерпением жду того времени… " (Авт. // ИРЛИ. — 29701. — C. CXIб4).

Александр Андреевич Достоевский — племянник Достоевского.

Накануне, 27 августа, В. Д. Шер писал Достоевскому из Москвы:

" …Спешу ответить на ваше письмо от 20 июля. Мои доверители, т. е. мамаша и Ставровские, согласны выделить вам по вашему желанию 400 десятин из Ширяева с тем, чтобы, согласно вашему письму, расход по размежеванию падал на вас; что же касается ваших братьев и племянников, то вы, верно, уже с ними переговорили о вашем желании и получили на это согласие. Потому покорнейше прошу вас назначить день, в который вы можете послать уполномоченного от вас для присутствия при отбивке следующей вам части… " (Авт. // ЦГАЛИ. — Ф. 212. — Оп. 1. — Ед. хр. 102).

Подробно о " куманинском наследстве " см. в "Воспоминаниях" А. Г. Достоевской. — С. 337-338.

После смерти Достоевского свою часть наследства Анна Григорьевна передала его сестре Вере Михайловне Ивановой (см. ЛБ. — Ф. 93.III.12.59).

Сергей Петрович Буренин — земский врач, участник русско-турецкой войны, брат В. П. Буренина.

Письмо Некрасовой к Буренину неизвестно.

Статья Кошелева "Отзыв по поводу слова, сказанного Ф. М. Достоевским на пушкинском торжестве" была напечатана в № 10 "Русской мысли" 1880 г. Кошелев оспаривал в ней утверждение Достоевского, что отзывчивость является " главнейшей способностью нашей национальности " и что " сила духа русской народности " является не чем иным как " стремлением ее, в конечных целях своих, ко всемирности и ко всечеловечности ". Мечтательность, по словам Кошелева, вовсе не лежит в основе русского народного характера — " русский человек по природе весьма практичен и вовсе не расположен предаваться игре воображения ": " Мы фантазеры не по природе, а в силу внешних обстоятельств <���…>, действительная наша жизнь не представляет нам ничего отрадного ". Эту статью, датированную 22 июня 1880 г., Юрьев примечанием не снабдил. См. о ней в комментариях к "Письмам". — IV. — С. 438-439.

Обзорная статья О. Ф. Миллера "Пушкинский вопрос" — о юбилейных торжествах 1880 г. — появилась только в декабрьской книжке "Русской мысли". Значительное место в ней занимает полемика с " ополчившимся " на Достоевского проф. А. Д. Градовским (см. примеч. 6 к п. 208). " Из всех возражений на речь Достоевского он представил, конечно, самые солидные <���…> , — пишет Миллер. — Профессор Градовский захотел удержать нас от увлечения какою-то "народною правдой" <���…> Да, профессор забыл, что он имеет дело с героем-автором "Мертвого дома", давшим нам заглянуть так глубоко и в душу этих засаженных в нем "несчастных", и в душу того народа, который сумел их назвать "несчастными". Вот тот университет, в котором изучил Достоевский "народную правду…" ". К статье Миллера сделано несколько подстрочных примечаний от редакции — в частности, о воспитательной роли общественных учреждений.

Отметим следующие строки о пушкинских торжествах в письме романиста А. И. Эртеля к М. М. Стасюлевичу (17 июля 1880 г.):

" …До сих пор не добьюсь еще VII книжки "Вестника Европы", чтобы прочитать глубоко меня интересующую речь Ивана Сергеевича Тургенева!

Комично то, что слава Пушкина самых горячих воздыхателей нашла в г. Буренине и вообще в "Новом времени". Эти "молодцы", кажется, уж на все четыре стороны побрехали, чтоб только надлежащим образом засвидетельствовать свое усердие… Жаль, никто не взялся провести границу между ликованием этих поганцев и живым участием русской интеллигенции в пушкинском празднестве, а то происходит какой-то винегрет, в котором такие люди, как И. С. Тургенев, Юрьев, Полонский и друг., появляются бок о бок с гг. Сувориным, Бурениным и прочей поганью, а благодаря этому у нас в провинции ходят какие-то дурацкие толки о слитии, солидарности и т. п. чепухе… "

Надпись М. М. Стасюлевича:

" Тысячу раз прав А. И.: я уверен, что никто бы так не расписывался в память Пушкина, как Булгарин и Греч, если б дал им бог веку дожить до июня 1880 года " (ЦГАЛИ. — Ф. 1167. — Оп. 1. — Ед. хр. 75).

Н. Н. Страхов писал Н. Я. Данилевскому 5 августа 1880 г.:

" Пушкинское торжество было очень восторженно и доставило много минут очень радостных. Читали ли вы речь Достоевского? (она в "Московских ведомостях"). Эта речь имела успех неизобразимый, когда была произнесена, а теперь возбуждает против себя величайшую вражду западников, которые вдруг опомнились и стараются поправить дело всяким злоречием. "Смирись, гордый человек! Потрудись, праздный человек!" Если бы вы слышали, как были произнесены эти слова! Да и вообще заварился такой восторг, такой энтузиазм, что его нельзя рассказать. Я ждал этого и нарочно для этого поехал; но действительность превзошла все ожидания. И спасибо Достоевскому: он спас честь русской литературы, а то ничего, кроме глупостей, не было бы говорено. Тургенев нес легкомысленный и вредный вздор, от которого я опять на него рассердился. И как же я был рад, когда, после речи Достоевского, он повесил голову и уже не ходил таким балованным и счастливым старичком, как в первые два дня. Его чуть не носили на руках " (Русский вестник. — 1901. — № 1. — С. 141).