Н. Арутюнова - Проблемы морфологии и словообразования

В целом процесс адъективации существительных опирается на общую тенденцию языка к структурному сближению существительных и прилагательных, к распространению общих для этих двух частей речи словообразовательных типов. Подобное сближение существительных и прилагательных ведет в конечном счете к их функциональному смешению и взаимозаменимости даже при сопротивляемости определенного класса существительных морфологической унификации с прилагательными. Это вызывает к жизни сочетания типа el pájaro mosca, la casa cuna, el padre modelo и пр., в которых существительное выступает в функции прилагательного, не меняя, однако, своей морфологической формы. [125]

На основании всего вышеизложенного можно сделать вывод о том, что в современном испанском языке образования типа el pájaro mosca являются не сложными словами, а свободными или устойчивыми словосочетаниями определительного типа, между членами которых отсутствует согласование в роде и числе. Второе существительное адъективируется лишь частично, не сближаясь морфологически с прилагательными. Вполне естественно, что чем меньше степень адъективации второго компонента таких образований, тем более устойчивыми они являются.

Не пытаясь решать вопрос о дальнейшей судьбе сочетаний типа el pájaro mosca, укажем лишь, что раньше они обладали большей склонностью к слиянию в одно слово, ср. verdemar 'цвета морской воды', verdemontaña 'медная зелень' и др. В современном испанском языке сочетания данного типа обнаруживают несколько иные тенденции, и сцепление их компонентов идет по линии своего постепенного ослабления. Второй компонент получает все большую свободу соединения с другими существительными, не переоформляясь, однако, морфологически. Поэтому процесс частичной адъективации имеет в данном случае некоторую тенденцию к изменению своего характера из словообразовательного в грамматический, то есть к созданию нового типа синтаксических словосочетаний. Однако пока нет достаточных оснований для того, чтобы в этом смысле делать какие—либо определенные выводы, поскольку в современном испанском языке тенденции соединений типа el pájaro mosca нельзя считать полностью выявившимися.

Касарес 1958 – Х. Касарес. Введение в современную лексикографию. М.,1958.

Casares 1950 – J. Casares. Introducción a la lexicografía moderna. Madrid, 1950. P. 173.

Darmesteter 1875b – A. Darmesteter. De la creation actuclle des mots nouveaux dans la langue francaise. Paris, 1875. P. 160. Vаlle Inclán 1940: – R. del Valle Inclán. El ruedo ibérico. Viva mi dueño. Vol. I.

Buenos Aires, 1940. P. 103. Hatcher 1946 – A. Granville Hatcher. La type «timbre—poste» // Word. 1946. № 3. Lenz 1935 – R. Lenz. Oración у sus partes. Madrid, 1935. Meyer—Lübke 1921 – V. Meyer—Lübke. Historische Grammatik der franzosischen

Sprache. Bd. II. Heidelberg, 1921. Trueba 1865 – A. Trueba. Cuentos campesinos. Leipzig, 1865.

Испанский синтаксис гибок и выразителен, в нем имеются многочисленные способы передачи не только тонких оттенков значения и эмоциональных нюансов, но и целый ряд особых конструкций, отражающих распределение акцентов в предложении. Ниже мы попытаемся дать предварительную систематизацию и описание основных типов эмфатических конструкций и предложений в испанском языке. Эмфатическими будем считать конструкции, соотносимые с нейтральными построениями и отличающиеся от них только по одному признаку – распределению акцентов, которое выражается синтаксическими средствами языка. Различие в построении нейтральных и эмфатических конструкций может быть сформулировано в правилах преобразований. Совокупность этих правил составит грамматику эмфазы. Метод преобразований здесь вполне уместен, поскольку главным условием выделения эмфатических конструкций является наличие в языке соотносимых нейтральных структур. Принцип системной организации языка в этом случае выступает особенно наглядно. Как мы увидим ниже, в испанском языке имеются сочетания, совпадающие по строению с эмфатическими конструкциями, но не выражающие эмфазы ввиду отсутствия пар.

Нельзя забывать, впрочем, что эмфатические и нейтральные конструкции представляют собой самостоятельно функционирующие в речи синтаксические модели, обладающие независимыми перспективами развития, которое может отдалять, а затем и совсем отрывать эмфатические построения от нейтральных.

В данном очерке не будут затронуты способы эмфазы, связанные с порядком слов, поскольку эта категория синтаксиса вызывает особый круг проблем. Изучаемая нами эмфаза состоит в выделении членов предложения или целых предложений. Выделение может происходить в пределах разных синтаксических структур – словосочетания, простого и сложноподчиненного предложения. В зависимости от этого изменяются и сами способы эмфазы. Отмеченные два признака – какая единица подвергается выделению и какова та синтаксическая среда, в которой происходит выделение, – могут быть использованы в качестве принципов систематизации материала.

В словосочетании возможна эмфаза атрибутов, осуществляемая по двум моделям, одна из которых применяется для выделения определений существительных со значением лица, а другая служит для выделения определений существительных со значением не—лица.

Mi tonto hermano > el tonto de mi hermano;

el buen señor vicario > el bueno del señor vicario

В эмфатическом сочетании определение tonto получает независимую именную позицию, а определяемое mi hermano перемещается в позицию определения с предлогом de. Обе части словосочетания оформляются детерминативами.

Таким образом, сущность синтаксической эмфазы внутри словосочетания заключается в том, что подчиненный элемент переходит в позицию главного, управляющего, а этот последний, напротив, начинает занимать подчиненное положение. Происходит синтаксическая рокировка. Очевидно, что подобный способ эмфазы в рамках словосочетаний дает возможность выделить только подчиненные элементы.

В качестве выделяемого члена встречаются:

1) прилагательные и адъективные сочетания: el tonto del conde (Valera) 'глупый граф'; el tramposo de Barrera (Vorágine) 'этот жулик Баррера'; el testarudo de su padre (Catedral) 'упрямец ее отец'; el loco de don Luis (там же) 'безумец дон Луис'; esa alocada de Luisa (Fiebre) 'эта обезумевшая Луиза'; el abúlico de Eduardo (там же) 'безвольный Эдуард'. Определяемое часто выражается именем собственным, по—скольку испанский язык избегает употреблять, с одной стороны, непосредственные (беспредложные) соединения имени собственного с определением в препозиции (тип la alocada Luisa, el tramposo Barrera, ese abúlico Eduardo), а с другой, не очень любит особенно в эмоциональной речи ставить атрибут непосредственно перед именем нарицательным (el alocado profesor, su loca hermana). Поэтому и в том, и в другом случае предпочтение часто отдается предложным конструкциям. При этом и тут и там, особенно в сочетаниях с именем собственным, эмфаза ослаблена.