Наталья Кузнецова - Публицистический текст. Лингвистический анализ: учебное пособие

В русский язык слово «дискурс» вошло в XVIII в. Оно зафиксировано в форме дискурс в 1709 г., дишкурс – в 1711 г., дискур – в 1746 г. Слово имело значения: разговор, беседа (обычно в речи дипломатов); одна из форм научного изложения или проповеди; речь, публичное выступление; диспут, прения, спор [Словарь русского языка XVIII века. Выпуск 6. Л.: Наука, 1991].

Так, переводчик и автор вступительной статьи к книге М. Фуко «Слова и вещи» Н.С. Автономова пишет, что слово «discourse», одно из самых употребительных слов у Фуко, «не поддается однозначному переводу на русский язык».

Имя швейцарского лингвиста Фердинанда де Соссюра связано с четким разграничением языка как знаковой системы и речи как проявления этой системы.

А. Д. – традиционное сокращение названия французской школы анализа дискурса.

Понятию «языковая личность журналиста» посвящены многие современные исследования. См., например, заголовки тезисов межвузовской научно-практической конференции в сборнике «Средства массовой информации в современном мире: Петербургские чтения» (СПб., 2009): «Риторический взгляд на языковую личность журналиста» (И.В. Анненкова), «Структура языковой личности журналиста» (М.Я. Запрягаева) и др.

«Медиатекст – тип текстов, распространяемых по каналам массовой коммуникации с целью налаживания взаимодействия между коммуникаторами и массовой аудиторией» [Щелкунова 2004: 120].

Предложение, расположенное на газетной полосе, как правило, над заголовком, привлекающее внимание читателя; см.: Самарцев O.P. Творческая деятельность журналиста: Очерки теории и практики: учеб. пособие. М., 2009. С. 297–322.

Пономаренко Т.В. Явление интертекстуальности, использование инвективной и разговорной лексики в языке современной массовой и качественной российской прессы: Автореф. дисс…. канд. филол. наук. М., 2009. С. 14, 16.

Представление об обусловленности речевых поступков реальной действительностью, в том числе желаниями, тайными и явными целями говорящего, дает адресованное учащимся старших классов школ современное учебное пособие по риторике [Михальская 1996: 57]: «Естественно желание лингвистов классифицировать возможные речевые действия человека. <���…> Типы речевых актов (поступков) чаще всего выделяют в соответствии с речевыми целями говорящего. Назовем некоторые из основных, но только те, которые существенны для риторики <���…>».

Коммуникативные смыслы речевых поступков, обозначенные знаком (*), «оцениваются как сублимированные, вырожденные или вторичные варианты первичных, характерных для разговорной речи интенций» [Борисова 2007: 158].

Мы не приводим анализ этих текстов в прочих аспектах, в частности в стилистическом, культурно-речевом и других. Так, наблюдения над стилевым составом текстов позволяют утверждать, что в свободном сочетании книжных элементов с языковыми средствами «низких» речевых пластов (просторечия, жаргона), например алкаш и экстраполировать, бухло и аэрофобия, отражены речевые навыки и «языковой вкус» носителей среднелитературного типа речевой культуры [ср. Хорошая речь 2007: 105, 236].

Современная психолингвистика, исходя из положений о том, что речь – это зеркало души человека, а текст – это вынесенный вовне кусочек человеческой психики, ставит перед собой задачу «научиться читать психологическое содержание устного или письменного текста: внутренний мир автора, его желания, опасения, практические направленности» [Слово в действии 2000: 6, 7]. «Поскольку коммуникативные интенции гибки, изменчивы и порой бывают весьма сложными, возникает необходимость их гибкого „обслуживания“. Отсюда возникновение нестандартного пути их выражения. Существуют, однако, и прямые способы выражения коммуникативных интенций. Чаще всего это приказы, просьбы, уведомления и др., использующие глагольные формы. Лингвисты приводят в виде примеров прямых выражений интенций следующие фразы: „Беру эту женщину в жены“, „Завещаю часы моему брату“ и т. п. Однако огромная часть произносимого речевого материала использует совсем другие способы выражения интенций говорящего, и самая замечательная из особенностей использующих язык людей состоит в том, что даже при нестандартном и непрямом выражении интенции они понятны слушателям – носителям данного языка. Причина этому в том, что говорящий сам стремится к тому, чтобы его интенции были поняты, в противном случае цели его „речевой работы“ просто не достигаются, она оказывается неуспешной. При этом внешняя, лингвистическая форма речи, используемые слова, грамматические конструкции часто оказываются чисто технической стороной, не задерживающейся в памяти слушателя и не оказывающей решающего влияния на восприятие содержания. Проиллюстрируем сказанное на небольшом примере. Фраза „Вот эта книга“ может быть произнесена в различных контекстах, выражая совершенно различные интенциональные содержания, и только они (при идентичности речевой формы) будут составлять ее смысл:

– Вот эта книга (которую ты потерял и не мог найти): интенция упрека.

– Вот эта книга (где напечатан интересующий тебя материал): интенция помощи.

– Вот эта книга (которую ты должен отремонтировать): интенция побуждения к действию» [Слово в действии 2000: 17, 18].

Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса / Под ред. Т.Н. Ушаковой, Н.Д. Павловой. СПб., 2000. 95–97, 139, 140.

Термин как слово тоже проявляет свою дискурсную природу, и здесь уместно вспомнить слова М.М. Бахтина: «Слово всегда наполнено идеологическим или жизненным содержанием и значением» [Бахтин 2000: 406].

В частности, беседа определяется как «жанр речевого общения (диалог или полилог), в котором, при кооперативной стратегии, происходит: а) обмен мнениями по каким-либо вопросам; б) обмен сведениями о личностных интересах каждого из участников – для установления типа отношений; в) бесцельный обмен мнениями, новостями, сведениями (фатическое общение). Разные виды беседы характеризуются соответствующими видами диалогической модальности.

При обмене мнениями по каким-либо вопросам участники выражают свою точку зрения, руководствуясь социокультурными стереотипами, выработанными веками приоритетами и ценностными ориентирами, общечеловеческими абсолютными истинами и нормами жизни. Поэтому данный вид диалогической модальности называется аксиологическим <���…>.

Второй тип беседы предполагает душевное „созвучие“, похвалы, одобрения, комплименты, искренние признания.