Александр Гвоздев - От первых слов до первого класса

(6, 6, 7).

"Нынче зайчиковы именины". Смотри на картинку, изображающую восстание декабристов, и спрашивает: "Когда война, как же улицу переходят? Там все занято". Говорит: "Злой чечен ползет на берег, точит свой кинжал... У нас в Пензе есть чечены?" - "Нет" - "Где же?" "На Кавказе" - "Чего же они там делают? Режут?" - "Нет, живут, как все" - "Да они такие злые, у них есть кинжал. Я нынче ночью видал во сне злого чечена. Удрал даже от него". На вопрос, где он слышал о чечене, отвечает, что от Толи.

(6, 6, 8).

Рассказывает о лете: "Мы пошли в присадник настрашняться". Оказывается, он и Володя прилепляли на лицо листья. Смял носовой платок и говорит о нем: *Скомо'чиный* (скомоченный = скомканный, сжатый в комок). "Пошел за ржо'й соломы". Поправляется: "За соломой". Нарисовал какую-то машину с переплетающимися цепями и заявляет: "Сколище цепей! Какая густе'я!" Читает стихотворения, перенятые от детей: "Аты-баты - шли солдаты. Аты-баты - на базар. Аты-баты - что купили? Аты-баты - самовар.

(От Володи).

"Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, вышел белый месяц, а за месяцем луна. Мальчик девочке слуга. Ты слуга, подай карету, а я сяду и поеду. Я поеду в маскарад, посмотреть, какой наряд. Кто надете черны брюки, черный фрак, тот дурак!" Об этом стишке он заметил: "Это не стих, а считают, когда в жмурки играют". Раз, два, три, четыре, меня грамоте учили Не читать, не писать, только по полу скакать. Я скакал, скакал, скакал, себе ноженьку сломал. Меня мамынька ругала, зачем ноженьку сломала. И за доктором послала. Доктор едет на свинье, балалайка на спине. Балалаечка играет, доктор песенки поет. Последние два перенял от Олечки, читает их с большой охотой и очень уверенно. Показывает нарисованный дом с клеткой снаружи: "Видишь там фигуру, похожую на птицу. Это птица. Клетка на наружи висит, и там птица".

(6, 6, 9).

Говорит по поводу заразы (у него появился насморк): "У па'пи будет, наверно: он меня целовал". *Колёсы с о'сей* - Колюса с осью. *Да'чей не было* (дач). Говорит о своих санях: "Я не буду отламывать, а то выйдут дроги..." Тотчас поправляется: "Выйдут дрога'. Дрога' мне не нужно".

(6, 6, 10).

*Больно много ни'щиев*. Очевидно, родительный множественного, как у существительных, в связи со значением этого слова. Смотрит на гладко положенную простыню и говорит: "Как ровно!" Потом измял простыню и заявляет: "Вот и не ровности". "Я сейчас стал вертеть, вся мясорубка заездила". *Зару'бчатый* - говорит так о пельмене с зубчатым швом. "Я возьму сильную дубину, огромную". Вера предлагает ему играть в лошадки, но он возражает: "Да ты будешь трясу'ка, а не лошадь. Такая будешь трясука, трясучка. Ты будешь трясти". "Ехай, ехай!" - поезжай = вези. Кричит мне. Я изображаю лошадь, он сидит на мне. "Я тебя так похлопаю железой". "Сама никогда не сделает, никогдашеньки!" Смотрит картину с изображением шахты: "Мам, в подземье, в каменном угле эх и плохо! Везешь, везешь, вдруг обвалится столб какой". О каменном же угле говорит: "Он тяжелый одному не вывезти".

(6, 6, 11)

Говорит: "Один раз Володя Толины портки надел" "Почему ты так называешь?" - Надо говорить по-деревенски". Без сомнения, слово "портки" в говоре Сивини подметили сами ребята. Собирает своих игрушечных животных на нижнюю полку этажерки: "Всех убрал в свой двор". По условиях игры я должен сделать из своих ног ворота. Женя приказывает: "Шире! Шире! Ты не сужай!" *За'йчикина ве'ща* - вещь зайчика. "Это ещё что за чья голова?" В последние дни он неоднократно предлагал придумывать слова, начинающиеся с одного какого-либо звука, и сам придумывал правильно, иногда больше десятка. Началось это, кажется, с того, что по его просьбе я читал ему слова в словаре, и он с радостным удивлением отметил, что все они начинаются "на одну букву". Потом это угадывание начального звука повторялось несколько раз.

(6, 6, 12).

Поливаю крошечный кактус, который Женя до сих пор называет "ре'пий". Как я ни старался лить поменьше, но вода потекла черех край; тогда я шутя говорю: "Да в него достаточно было плюнуть". Женя тотчас подхватывает: "Большим слоновым плювом плюнуть на него". Говорит о паутине: "В углу приделаны паучи'ные сети". *Ве'щички* - вещички. Сделал своему мужику "шпоры", говорит о них: "Одного шпо'ра нет. Потерял шпор". Я, шутя, притворяюсь, что не слышу, и Женя кричт: "Эх ты, глухонемарь!" (*глу'хъняма'рь*). Умеренное яканье проявляется у него довольно часто.

(6, 6, 13).

"Без папи лучше пить чай. И без тебя лучше пить чай. Никто не впихивает еду". *Чистей* - чище. *Мама, резни'-ка сыр!* Правильное образование формы однократности. "Папа, ты в школе с девчонкой сидел?" - "У нас не было их" - "А зачем это девчонки родятся маленькие!" Дфостали украшения, и он вспоминает, что большую рыбу подарила ему Капа. А он уже несколько лет не играет рыбами и видит их, только когда украшают елку. "Дай мне не валенки (он целые дни клянчит валенки), а что на у начинается". Мы перечисляем слова на у, но не угадываем, и он забавляется нашей недогадливостью и не торопится подсказывать. Потом говорит ук- и, наконец, сообщает, что это лежит на шкафу. Следует отметить выдержку, с которой он ведет эту игру. "Знаешь, как ф резнул?" "От них может образоваться болотце. От этох прутиков. Потому что они очень снеговы'" (=заснеженные).

Прутья Женя принес с улицы. "Один маленький, одинэтажный домик". "Чугуннолитвейный завод".

(6, 6, 14).

"Мам. Я у тебя просил ночью пить, ты не дала мне" - "Не слышала" - "Неслы'ха!" Лежит и шмыгает носом. Я спрашиваю: "Есть что ли у тебя платок-то?" - "Так, чирьи'шка, грязненький!" "Я буду выбирать попушистей да погущей". Говорит о елке. "Целую лодку один человек пятит. Пап. Смотри: целую лодку один человек спячивает". Кричит мне, двигая кресла, изображающие лодку. "Деревянный пристань". Но после: "Всю пристань...", "Такую здоровую сделали пристань". "Кра'сочки!" Говорит, какими способами можно написать восьмерку: "Восемь можно так нарисовать: с этой стороны "зэ" (З).

и с этой стороны "зэ" (E), а то два кружка тесно нарисовать. Повсякому можено восемь нарисовать". "Вертишь за ручечку". Играет, изображая, что клещи - какое-то чудовище, а ветки - люди. "Сам гры'зил улез. Он почти всего народа загрыз". Объясняет бабушке, а потом и мне: "Если полный месяц, не никакого взъя'мка, то это месяц. Если не полный, то луна". Сообщает: "Осенью дни убавляются, а весной растут. Летом - большие, а зимой - маленькие". Женя улегся спать, и я на минуту вышел из комнаты. Когда я вернулся, он заявил, что сочинил стихи. Я попросил сказать, и он охотно принялся читать: "Ты зима, Ты зима, Будь всегда!.." Дальше я не запомнил, а когда предложил ему повторить, он заявил, что еже не помнит. Потом стал читать второй "стих", который я и записал: "Загорелись белын алмазы, Зима и лето простыло. Загорелись белые звезды кругом. Ребятишки рады. Зима, рождество, На коньках кататься. Рождество разгорелось ярче. Елку поставили в комнату. Ребятишки рады. Зеленые колючки Наконец-таки промякли. Всякой краской накрасили украшенья, Обвесили елку кругом. Ребятишки рады, Зима началась. От смеху даже успокоиться нельзя: Книжку им новую купили; Такая чучела в книжке нарисована, Один мальчишка даже заикал. Рождество прошло, И след простыл от елки. Выкинули елку на двор. Ребятишки ее воткнули и рады - снежков набросали на нее; И рады, как белый снег нападал на нее. После "Один мальчишка даже заикал" он остановился, и я спросил, все ли, на что он отвечал, что еще будет.