Владимир Новиков - Новый словарь модных слов

В «застойные» брежневские годы интеллигенция обсуждала на кухнях вопрос о том, может ли наша страна пойти западным путем. Энтузиасты спорили со скептиками, утверждавшими, что наш народ к бизнесу органически не способен, что все россияне — лентяи и пьяницы. Даже анекдот тогда появился: «Что такое бизнес по-русски? Это когда несколько мужиков нашли ящик водки. Они его продали, а деньги… пропили».

Тем не менее за последние двадцать лет, в период социально-экономических преобразований, слово «бизнес» окончательно закрепилось в русском языке. Сформировался и класс бизнесменов. Возникло даже полушутливое слово «бизнесвумен». Оно обозначает женщину властную, прагматичную, лишенную эмоций и чувства юмора. А деловых женщин, не утративших обаяния и привлекательности, скорее назовут словом «бизнес-леди». Есть и небрежно-разговорные формы: «бизнесменка», «бизнесменша».

В отношении к самому слову «бизнес» наблюдаются две эмоциональные крайности. Первая: любой бизнес — это жульничество, и неплохо бы всех бизнесменов пересажать. Вторая: только люди бизнеса живут настоящей жизнью, а остальные — неудачники и недоумки. Истина — где-то между этими гиперболическими перехлестами. Бизнес — это сфера предпринимательства и посредничества. По-сво-ему интересная, но в чем-то и рутинная. Не бизнесом единым живо человечество.

Хочется, чтобы это слово в нашем языке утратило выразительность. Чтобы оно не вызывало ни подобострастного почтения, ни злобы, ни зависти, ни любопытства. Если слово «бизнес» станет стилистически нейтральным, это будет означать, что мы живем в нормальном цивилизованном обществе.

БЛИН

Историческое значение междометия «блин» состоит в том, что с него началось стирание границы между лексикой нормативной и ненормативной: недаром оно получило широкое распространение в переломную эпоху перестройки и гласности. Это слово универсального диапазона, пригодное для выражения любых эмоций — от восхищения и удивления до возмущения и отчаяния, от «ах!» до «эх!».

Откуда взялся «блин», ясно. Это, как говорят языковеды. эвфемистическая замена широко известного слова на букву «б», имевшего раньше другие осторожные варианты: «бля», «бляха-муха». И вот сравнительно недавно какой-то безвестный языкотворец в состоянии душевного волнения выкрикнул: «Блин!», потом кто-то повторил, и пошло-поехало.

Но обычно эвфемизмы сами довольно быстро переходят в разряд непристойных слов. Так, даже старинное название буквы «х» — «хер» сделалось ругательством только из-за того, что с него начинается слово крайне грубое. А вот судьба «блина» сложилась иначе — может быть, потому, что с ним связаны приятные гастрономические эмоции, воспоминания о блинах с икрой и семгой, прославивших нашу страну во всем мире. Так или иначе, когда неожиданно звучит звонкое «Блин!», не наступает неловкая тишина, дамы не краснеют и не выбегают из комнаты. Более того: дамские уста к произнесению сего междометия склонны ничуть не меньше, чем уста мужские. В канонизации «блина» приняло участие и важнейшее из искусств: реплика генерала, сыгранного Алексеем Булдаковым: «Ну, вы. блин, даете!» вошла в число классических киноцитат вроде «Ну, Заяц, погоди!».

Да, есть у нас теперь свой отечественный эквивалент английских «Fuck!», «Shit!» и французского «Merde!», пригодный для вставления в речь в любом месте, и притом без опасности схлопотать по физиономии от ревнителей морали. Однако выбор слова — вопрос не только приличия, но и вкуса. Склонность к эвфемизмам, к внешнему сглаживанию грубости — это все-таки особенность мещанской, плебейской речи. Интеллигент, аристократ духа — он никогда не частит «артиклями» типа «бля» и «блин». Он, если уж его выведут из терпения, скорее прибегнет к слову прямому и бескомпромиссному.

Приведу мнение известного лингвиста Максима Кронгауза, человека вполне современных взглядов, отнюдь не старомодного: «Я не люблю слово „блин“. Естественно, только в его новом значении, как своего рода междометие, когда оно используется в качестве замены сходного по звучанию матерного слова. Когда на моем семинаре один вполне воспитанный юноша произнес его, не желая при этом обидеть окружающих и вообще не имея в виду ничего дурного, я вздрогнул. Точно также я вздрогнул, когда его произнес артист Евгений Миронов при вручении какой-то премии (кажется, за роль князя Мышкина). Объяснить свою неприязненную реакцию я, вообще говоря, не могу. Точнее, могу только сказать, что считаю это слово вульгарным (замечу, более вульгарным, чем соответствующее матерное слово)».

И я тоже морщусь, когда, подходя к зданию факультета журналистики, слышу пресловутый «блин» в щебетании наших студенток. У нас тут все-таки не ПТУ, а МГУ, и юным «мажорам» стоит держаться более высокого речевого стандарта. То же порекомендую и остальным: демократичный «блин» в вашей речи способствует непринужденному контакту, позволяет говорящему выглядеть «проще». Но ведь это не всегда и не везде уместно и выгодно.

Язык по сути своей пацифист. Он всегда готов перековывать мечи на орала, а военные слова приспосабливать к мирной жизни. Гулкое и страшное слово «бомбить» имеет множество обыденно-житейских значений. Есть среди них и противно-криминальные: вымогать или отнимать деньги у прохожих, заниматься рэкетом. Но есть и вполне легитимные: подрабатывать извозом на собственной машине, играть на музыкальном инструменте, спешно заканчивать работу («бомблю курсовую» в студенческой речи).

Возможно для этого жаргонного глагола и совершенно интеллигентное употребление. Вот идет какое-то научное заседание или литературная дискуссия. Вяло идет, занудно. Вдруг выходит на трибуну человек живой, веселый, склонный к интеллектуальной провокации. Моментально бросает эффектную фразу, за ней другую, третью. Все в зале очнулись, встрепенулись, заулыбались, и кто-то не то с одобрением, не то с завистью комментирует: «Ну, пошел бомбить!» И такая бомбардировка не

губит людей, а спасает, не дает публике умереть со скуки.

А вот тот, кто отправляется на публичную акцию, на выступление по радио или на телевизионное ток-шоу, не заготовив в своем «черепке» парочку афористичных и остроумных «бомб», — тот просто никудышный оратор и совершенно не артистичный человек.

Английское слово «brand» прошло большой путь. Когда-то так называли выжженное клеймо, тавро. Потом слово стало означать торговую марку. В Россию прибыло сравнительно недавно, но уже прочно внедрилось. Поначалу писалось как «брэнд», но вскоре «э» сменилось на «е», а это верный признак обрусения.

Не всякую торговую марку называют брендом, а только такую, которая имеет рекламный эффект. Как английский газон выращивается и пестуется столетиями, так и создание подлинного бренда требует долгого срока. Здесь важна традиция. Бренды помогают покупателю ориентироваться в рыночном хаосе. Скажем, пришло время купить новый пиджак. Я не Роман Виктюк, и трехсот пиджаков разных цветов и фасонов мне не нужно. Как выбрать один, чтобы он выглядел респектабельно и в то же время не слишком сногсшибательно? Пожалуй, куплю твидовый. Бренд «Харрис Твид» имеет давнюю историю и безупречную репутацию. О нем говорят нечасто, зато ни одного дурного слова слышать не доводилось.