Асия Эсалнек - Основы литературоведения. Анализ художественного произведения: учебное пособие

Речь персонажей большей частью выступает в форме диалога, развернутого, обширного или имеющего форму реплик. Функции диалогов могут быть разными: это и сообщения о происходящем, и обмен мнениями, и способы самовыражения героев. Если слова одного персонажа в общении с другим или даже другими действующими лицами явно разрастаются, они как бы перерастают в монолог. Таковы, например, высказывания Раскольникова в «Преступлении и наказании» Ф.М. Достоевского» когда он оказывается наедине с Порфирием Петровичем или Соней. В таких случаях у Раскольникова есть слушатель, присутствие которого влияет на его речь, придавая ей эмоционально убеждающий характер:

«– Ты мне нужна, потому я к тебе и пришел.

– Не понимаю – прошептала Соня.

– Потом поймешь. Разве ты не то же сделала? Ты тоже переступила… смогла переступить. Ты на себя руки наложила, ты загубила свою жизнь… (это все равно!). Ты могла бы жить духом и разумом, а кончишь на Сенной… Но ты выдержать не можешь, и если останешься одна, сойдешь с ума, как и я. Ты уж и теперь как помешанная; стало быть, нам вместе идти, по одной дороге. Пойдем!»

Большое место занимают в том же романе монологи Раскольникова, которые он произносит про себя или вслух, но наедине с собой: лежа в каморке, бродя по Петербургу и осмысляя свои мысли й поступки. Такие монологи более эмоциональны и менее логически организованы. Вот только один пример его размышлений после сцены на мосту, где он был свидетелем самоубийства женщины. «Что ж, это исход! – думал он, тихо и вяло идя по набережной канавы. – Все-таки кончу, потому что хочу… Исход ли, однако? А все равно! Аршин пространства будет, – хе! Какой, однако же, конец! Неужели конец? Скажу я им иль не скажу? Э… черт! Да и устал я: где-нибудь лечь или сесть бы поскорей! Всего стыднее, что очень уж глупо. Да наплевать и на это. Фу, какие глупости в голову приходят…»

Монологического типа речь характерна для героев «Войны и мира» Л.Н. Толстого, особенно для Болконского и Безухова. Их монологи разные, в зависимости от ситуации, но, как правило, они не столь эмоциональны: «Нет, жизнь не кончена в тридцать один год, – вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтоб и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтобы не жили они так, как эта девочка, независимо от моей жизни, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Герои «Мертвых дуй» Гоголя заняты совсем иными проблемами, и разговоры их характерны для среды провинциального дворянства, о которых А.С. Пушкин писал в своем романе: «Их разговор благоразумный // О сенокосе, о вине, // О псарне, о своей родне, // Конечно, не блистал ни чувством, //Ни поэтическим огнем, // Ни остротою, ни умом, //Ни общежития искусством». Такие герои есть и в «Евгении Онегине». Но встречаются и те, в чьих душах таятся какие-то порывы к лучшему. И эти порывы выливаются у Ленского в туманные стихи («Забудет мир меня; но ты // Придешь ли, дева красоты, // Слезу пролить над ранней урной // И думать: он меня любил, // Он мне единой посвятил // Рассвет печальный жизни бурной!..»), а у Татьяны – в полное романтических эмоций письмо к любимому человеку, где она, в частности, говорит: «Другой!.. Нет, никому на свете // Не отдала бы сердца я! // То в высшем суждено совете… /До воля неба: я твоя; // Вся жизнь моя была залогом // Свиданья верного с тобой; // Я знаю, ты мне послан Богом; //До гроба ты хранитель мой…».

Итак, речь героев очень многообразна, но главная ее задача состоит в том, чтобы представить именно героя с его характером и складом ума. Речь повествователя более многоаспектна. Как уже говорилось выше, именно повествователь извещает обо всем происходящем, он очень часто сам знакомит с обстановкой действия, с внешностью героев, он же передает мысли героев иногда в прямой речи, закавычивая их диалоги и монологи, а иногда в форме несобственно-прямой речи, окрашивая речь героев своей интонацией, подчас он делится своими собственными соображениями. В зависимости от смысла изображаемого и отношения к нему автора-повествователя его речь может быть разной – более или менее нейтральной и экспрессивной. В большинстве случаев эмоциональность рассказчика неявная, скрытая, замечаемая лишь при внимательном чтении. А причиной тому служит специфика произведений эпического рода, заключающаяся в том, чтобы воссоздать образную картину жизни, то есть предметный мир, который складывается из внешнего облика героев, их взаимоотношений, то есть действий, поступков, окружающей их природы или созданной ими обстановки. Экспрессивность речи рассказчика не должна заслонять экспрессивности самого изображенного мира. Читатель следит за тем, как живут герои, как они выглядят, что они думают и т. д. Слова автора – рассказчика-повествователя должны помогать осуществлению именно этой задачи. Но произведения бывают разными и задач и писателя тоже. Приведем несколько примеров, которые позволяют представить разные типы речи повествователя и вместе с тем проиллюстрировать способы взаимодействия предметных деталей различной эмоциональной значимости и их словесного обозначения.

«Княжна Элен улыбалась; она поднялась с той же неизменной улыбкой вполне красивой женщины, с которой вошла в гостиную. Слегка шумя своей блестящей робой, убранной плющем и мохом, и блестя белизною плен, глянцем волос и бриллиантов, она прошла между расступившимися мужчинами» («Война и мир» Л.Н. Толстого). Портрет героини воссоздается здесь с помощью предметно-изобразительных деталей, в обозначении которых заметную роль играют эпитеты, выполняющие описательную функцию и лишенные дополнительной экспрессивности, в том числе иносказательности.

«Ольга Ивановна увешала все стены сплошь своими и чужими этюдами в рамах и без рам, а около рояля и мебели устроила красивую тесноту из китайских зонтов, мольбертов, разноцветных тряпочек, кинжалов, бюстиков… В столовой … повесила лапти и серпы, поставила в углу косы и грабли» («Попрыгунья» А. П. Чехова). Ироническая окраска данной картины создается, во-первых, особого рода деталями, непривычными для городской гостиной, а во-вторых, использованием экспрессивной лексики (тряпочки, бюстики, красивая теснота).

«В то время как все люди скакали с одной службы на другую, товарищ Коротков служил в Главцентрбазспимате (Главная Центральная База Спичечных Материалов) на должности делопроизводителя. Пригревшись в спимате, нежный, тихий блондин Коротков совершенно вытравил у себя в душе мысль, что существуют на свете превратности судьбы, и привил взамен нее уверенность, что он – Коротков будет служить на базе до окончания жизни на земном шаре» («Дьяволиада» М.А. Булгакова). Ироническая интонация, преобладающая и в этом отрывке, возникает, в частности, за счет модных тогда аббревиатур (Главцентрбазпимат), своеобразных метафор (люди скакали, вытравил мысль, привил уверенность), привычной тогда фразеологии (до окончания жизни на земном шаре).