Анатолий Чудинов - Политическая лингвистика

Важно подчеркнуть, что для хорошего текста характерно взаимодействие в той или иной степени близких моделей, поскольку «совмещение метафорических моделей, противопоставленных друг другу (не имеющих общих следствий или обладающих очень отдаленными следствиями), оживляет метафору, но и одновременно превращает ее в стилистический монстр» (А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов 1994. С. ХХ). Например, по наблюдениям А.Н. Баранова и Ю.Н. Караулова, плохо сочетаются (особенно в пределах одного предложения) механистическая и органистическая метафора, метафорические модели пути и игры. Как правило, удачно сочетаются метафорические модели, принадлежащие к одной исходной субсфере (например, фитоморфные, зооморфные и антропоморфные образы, относящиеся к органистической метафоре) или с однотипным прагматическим потенциалом (например, одинаково агрессивные по своей природе криминальные и милитарные метафоры).

Итак, проведенное исследование позволило выделить три основных вида развертывания концептуальной метафоры: в первом случае большинство метафор в тексте относится к одной и той же модели, во втором случае в тексте параллельно развертывается две-три ведущие модели, в третьем случае в тексте невозможно выделить доминирующие модели. Следует отметить также, что единая доминантная модель, как правило, выделяется в относительно небольших по размеру текстах. Чем больше текст, тем выше вероятность того, что в нем взаимодействует несколько метафорических моделей, причем та или иная модель нередко проявляется как доминантная лишь в пределах какого-то фрагмента этого текста.

1. Объясните, что такое развертывание метафорической модели в тексте.

2. Какие три вида использования метафор в политическом тексте рассмотрены в настоящей главе?

3. Какие метафорические модели могут удачно взаимодействовать при их параллельном развертывании в тексте?

4. Возможны ли случаи, когда в первой половине текста развертывается одна метафорическая модель, а во второй половине текста на первый план выходит совсем иная метафорическая модель?

5. Каково соотношение сознательности и непроизвольности при отборе автором метафор и их развертывании в тексте?

Усилению значимости метафоры в тексте способствует ее использование в условиях максимального «текстового напряжения», в ситуации, когда эта метафора привлекает особое внимание адресата.

Самая сильная (привлекающая максимальное внимание читателей) позиция в тексте – это заголовок. Рассмотрим несколько примеров, в которых использованная в заголовке метафора нередко предопределяет доминантную для данного текста метафорическую модель.

«Торговая война отразится на нас» – статья А. Пономарева (Коммерсант), рассказывающая о противоречиях между Россией и США в области экспорта и импорта продуктов сельского хозяйства и металлургии; милитарная метафора заголовка последовательно развертывается в тексте, где американские производители представлены как захватчики, оккупанты российских прилавков, с которыми в смертельной схватке бьются отечественные производители, мечтающие не только дать отпор, но и захватить удобные плацдармы на вражеской территории.

«Новобрачные при смерти» — статья А. Кокшарова (журнал «Эксперт»), в которой последовательно развертывается метафорический образ «Объединение компаний – это брак», обозначающий компании перед объединением как жених и невеста, после объединения – как новобрачные, у которых могут появиться дети; супругам приходится обзаводиться общим хозяйством и т. п.

«В ожидании реванша» – заголовок статьи П. Кирьяна (журнал «Эксперт»), где происходит активное развертывание концептуальной метафоры «Экономические отношения – это война».

«Путин вытаскивает малый бизнес из петли» (Аргументы и факты) – заголовок публикации А. Колесниченко, в которой активно используются образы болезни и возможной смерти российского малого бизнеса.

Для более полного рассмотрения факторов, способствующих усилению роли той или иной метафорической модели в тексте, рассмотрим статью А. Лившица, опубликованную в газете «Известия». Одна из доминантных для данной статьи моделей (педагогическая метафора) обнаруживается уже в заголовке статьи. Развертывание второй доминантной модели (образы, связанные с болезнью и лечением) начинается несколько позднее.

Пять уроков танго

Аргентинские реформаторы упорно держали фиксированный курс валюты. И это при слабой власти, плохом бюджете и больших долгах. Не удивительно, что начались финансовые конвульсии. Тогда стали просить помощь у МВФ. Ограничивать выдачу денег в банках. Резать бюджет. Устроили даже квазидефолт, обменяв обязательства объемом $50 миллиардов на бумаги с более низкой доходностью. Ничего не помогло. Судороги сменились комой. Последовал социальный взрыв. Люди вышли на улицы. Руководство ушло в отставку. А сменщики объявили фактический дефолт внешнему долгу. Предпочли ужасный конец ужасу без конца. Аргентина отмучилась. Но пока только от текущих долговых платежей. Песо уже поехал вниз. Где зацепится и когда – неизвестно. За девальвацией, к сожалению, последуют обрушение банковской системы и социальные неурядицы.

Как все это скажется на России? Да никак. Падение было затяжным, и мировые рынки успели «переварить» аргентинские неприятности. Котировки российских ценных бумаг уже нечувствительны к заморскому кризису. Есть ли в нем что-то поучительное? На первый взгляд, нет. Вроде бы все познали на собственном опыте в 1998 г. Поняли, что можно делать с финансами, а чего нельзя. Тем не менее, кое-какие уроки все же преподаны.

Урок первый —для переходной экономики нет ничего важнее сильной власти. У нас порой критикуют «техническое» правительство, выстроенных губернаторов, послушную Госдуму, сенаторов, сплотившихся в едином порыве. Властную вертикаль. Но ведь сколько лет ее строят – столько лет экономика находится в приличном состоянии. Факт. Никуда не денешься. А вот в Аргентине не было вертикали. Одна сплошная горизонталь. Упрямые реформаторы, игнорировавшие политические реальности и социальную обстановку. Мощная оппозиция, блокировавшая антикризисные законы. Региональные бароны, вытягивавшие деньги из бюджета страны. Сцепились друг с другом. И вместе покатились вниз. Конечно, сама по себе сильная власть еще не гарантирует процветание. А вот от кризиса может спасти.

Урок второй– какую бы реформу ни затеяли, не забывайте о социальном самочувствии. Аргентинским руководителям, видно, очень понравилось известное самооправдание МВФ. Мол, работа у нас неблагодарная. Поскольку даем горькие лекарства. Народ сердится. Зато потом, когда экономика поправится, народ скажет нам спасибо. В России тоже любят эти рассуждения. Особенно при повышении квартплаты, цен на электроэнергию, перевозки, газ, тепло, телефон. Прямо скажем: доля истины тут есть. При лечении экономики порой не обойтись без противных препаратов. Но если с ними перебор, люди перестают надеяться на будущее. Некогда. Потому что тошнит. Какое-то время люди терпят. А потом начинают проклинать власть, грабить магазины и даже занимаются рукоприкладством. Что мы и видели по телевизору.