Тимур Радбиль - Основы изучения языкового менталитета: учебное пособие

Вопреки мнению о «дрейфе» современной русской речевой практики в сторону «активизации» деятеля по западным образцам, т. е. об усилении категории транзитивности (переходности), которое, в частности, представлено в цитированной работе М. Эпштейна [Эпштейн 2007], наши наблюдения дают совсем иную картину. Несмотря на свою определенную активность, процесс «развития переходности» в современной русской речи по степени своей распространенности не может идти ни в какое сравнение с обратным процессом «экспансии безличности или пассивно-возвратности». Инновационные тенденции в русской грамматике показывают значительное расширение сферы применимости пассивно-возвратных и безличных конструкций, особенно по отношению к концептуализации ситуаций или психических состояний, которые требуют по логике активного «присутствия» агенса (т. е. активного деятеля).

Так, типично русский способ концептуализировать «чужое» действие над субъектом речи как собственное состояние субъекта мы обнаруживаем при выборе возвратной конструкции вместо неопределенно-личной: …на выступлении Dartz я урониласьслучайно, на меня мгновенно попадало еще человек пять-шесть… (вместо меня уронили).

Об экспансии пассивно-возвратных конструкций в русском языке последних лет свидетельствует тот факт, что они расширяют сферу своего образования, в частности, за счет ненормативного образования от непереходных глаголов – типа умирать, бежать, сидеть, шутить и пр.: … бандэлита не умираласьвроде; Мужская биатлонная эстафета бежаласьв рамках Кубка мира в третий и, по сути, последний раз перед стартом на Олимпиаде; …вторник опять-таки сиделсяв сидельне…; Тогда шутился,а сейчас задумался… – Подобные аномальные инновации усиливают эффект концептуализации действия как замкнутого на субъекте состояния, что вполне в духе русской языковой ментальности.

Еще большая активность наблюдается при использовании безличных конструкций: … старики так помрут, а чтоб веселей умиралось,им помпезные поздравления и «чествования» на 9-е мая. Активная конструкция с глаголом все-таки предполагает наличие экспериенцера этого состояния в качестве его субъекта, тогда как конструкция с безличным глаголом умиралось усиливает указанную бессубъектность.

Особый интерес представляют безличные конструкции, которые концептуализируют некую ситуацию, предполагающую в норме активное участие агенса в собственном действии: С сигаретой было «поступлено»абсолютно несправедливо… Речь идет о том, что говорящий сам как-то поступил с сигаретой, но примечательно, что субъект всячески избегает контроля даже за собственным, вполне очевидным для него действием.

Иногда выбор подобной безличной конструкции обладает значительным потенциалом семантической емкости и экспрессии: Арчи, ну, мы ж за тебя отомстили… емубольнее упалось…– В данной концептуализации события предпочтение безличной конструкции обычному Он больнее упал оправдано специфической интенцией говорящего представить случайное в общем событие как знак действия неких высших сил (в таких случаях А. Вежбицкая говорит о «фатализме» в русском способе концептуализировать события).

Расширяющаяся экспансия безличных моделей представления события подтверждается и использованием подобных конструкций для концептуализации вневременных, узуальных действий субъекта как бессубъектных пассивных состояний: В каких кроссовках лучше прыгается? Примечательно, что в подобных случаях сам русский язык не предоставляет говорящему возможности выбрать альтернативный способ выражения этой мысли посредством активной конструкции (альтернатива с инфинитивом лучше прыгать так же принципиально бессубъектна).

В целом можно сказать, что наш анализ обнаруживает некоторые примечательные закономерности в области отражения в русском языке последних лет состояния русского языкового менталитета.

Во-первых, мы никак не можем однозначно утверждать, что в плане именно способов языковой концептуализации мира русский язык окончательно подпал под влияние чуждых ему ментальных, социокультурных и поведенческих моделей. По меньшей мере, мы наблюдаем противостояние двух диалектически противоречивых тенденций, что для такого развитого литературного языка с богатыми культурными традициями, как русский, есть нормальное состояние в плане постоянного расширения его экспрессивных возможностей и существенный фактор его дальнейшего обогащения и развития.

Во-вторых, разные уровни языка обладают разной степенью релевантности в усвоении глубинных концептуальных структур «чужих» способов языковой концептуализации мира. Вполне естественно, что в условиях новых социокультурных реалий и коммуникативных потребностей изменения в сфере лексики представляются наиболее активными. Но в плане языковой концептуализации мира они носят относительно поверхностный характер, тогда как именно изменения в сфере грамматики как глубинного концептуального каркаса мысли о мире, запечатленной в коллективном языковом сознании, представляются наиболее существенными. А в области грамматики мы как раз наблюдаем доминирование традиционно русского способа концептуализировать действительность в слове.

Таким образом, русский язык и стоящий за ним русский «взгляд на мир» пока еще вовсе не собирается сдавать позиции под напором иноментальных и инокультурных влияний. Более того, наиболее фундаментальные способы познания и оценивания мира и модели поведения в нем даже расширяют свою активную «представленность» в речевой деятельности этноса.

1. Подготовьте небольшое устное или письменное выступление в свободной форме по проблеме, затронутой в высказывании.

«К сожалению, сегодня во многом наше мыслительное пространство искривлено неорганическим вторжением чужеродных ментальных категорий. Возможно, в будущем и они войдут в общую систему наших понятий, пополняя и развивая менталитет и язык. Однако рачительное и критическое отношение к этому процессу требует компетентности и осторожности» (В.В. Колесов).

2. Приведите примеры корректного и некорректного использования заимствований, просторечных слов и жаргонизмов в современной языковой ситуации. Каким образом это можно интерпретировать с точки зрения современного состояния русского языкового менталитета?

3. Приведите свои примеры действия тенденции «новой эвфемизации» в социальной, политической, экономической или культурной сферах современной российской действительности.