Александр Хроленко - Введение в лингвофольклористику: учебное пособие

Приставка при– вносит значение неполноты действия, приставка за– значение законченности. В итоге создаётся значение неопределённости степени действия. Многозначность и связанная с нею неопределённость порождают смысловые алогизмы, например:

Однако эти алогизмы в художественном плане оправданны, ибо позволяют наиболее экономным способом передать сложность и многоаспектность явления, его диалектику.

В любом случае можно утверждать, что и здесь мы сталкиваемся ещё с одним ярким проявлением диалектики языкового и художественного в структуре поэтического произведения: система поэтики, вырастая из языковой материи, усиливает в ней те свойства и признаки, которые наиболее рациональным образом реализуют поэтические приемы.

Обращает на себя внимание интересная закономерность в построении сложных прилагательных, имеющих в своем составе «цветовой» корень. Несмотря на то, что все жанры фольклора активно используют колоративные слова, обозначающие цвета как хроматические, так и ахроматические, «цветовым» корнем может быть только ахроматическая морфема черн, бел, сер: тюрьма, палаты, стены белокаменные, перчатки белолайковые, сарафан белорозовый, шатер белобархатный, чудь белоглазая, пшено и пшеница белояровые, береза белокудрявая, стол белодубовый, заяц белоногий; кафтан чернобархатный, девка чернобровая, мужики черноусые. Даже в самых современных частушках эта закономерность проступает чрезвычайно отчётливо. Конечно, объяснить это «чисто» лингвистически невозможно. Выделение и обозначение цветов, их символика и функция – это область этнического, психофизиологического.

Столь же любопытные наблюдения можно сделать над сложными словами, включающими в себя квантитативные (количественные) морфемы: трезвенный, трёхмесячный, семиглавая, семишелковая, двоюмесячный, троелетечко, треугольная, двоеколые, семисаженная, пятистенная, триаршинная и т. д. Специфический отбор «количественных» морфем вряд ли можно объяснить только лингвистическими особенностями.

Среди сложных слов, извлечённых из записей русского поэтического фольклора, выделяются прилагательные с корнем бел-:

Наличие сложных прилагательных с корнем бел– во всех жанрах русского фольклора и повышенная их частотность не случайны. Возникает вопрос, почему корень бел– так охотно используется в словосложении и каковы стилистические функции этих сложных прилагательных. Нам представляется, что наиболее плодотворным в данном случае будет сравнение устно-поэтического материала с данными различных словарей. Сопоставление словарей писателей со словарями современного русского языка и словарями историческими позволит увидеть интересующее нас явление во временной и функциональной перспективе.

Словари произведений А.С. Пушкина, Д.Н. Мамина-Сибиряка и А.М. Горького зафиксировали сравнительно небольшой круг сложных слов с корнем бел– и отметили низкую их частотность.

В значительном по объему художественном наследии А.С. Пушкина, включая и письма, использовано всего 15 интересующих нас слов: белоснежный, белобрысый, белокрылый и др., из которых четыре – оттопонимические образования: Белогорская, Белорецкие, Белозерский, белорусский [Словарь языка Пушкина 1956: 92].

В «Приваловских миллионах» Д.Н. Мамина-Сибиряка белокурый встретилось пять раз, белобрысый – трижды, белоголовый, белорусый и белоснежный использованы автором однажды [Генкель 1974: 26]. В автобиографической трилогии А.М. Горького отмечен столь же узкий круг сложных слов с корнем бел-: белобрысый, беловолосый, белокурый, белорусы [Словарь трилогии Горького 1974: 100]. Выводы напрашиваются сами собой: рассматриваемые сложные слова в художественной литературе используются редко и представляют собой, если отвлечься от топонимов, весьма ограниченную по семантике группу. Корню бел– присуще только цветовое значение.

Семнадцатитомный «Словарь современного русского литературного языка», отразивший более чем столетний период истории русского языка, естественно, фиксирует большее количество сложных слов с корнем бел-: 1) белый цвет материала: беловойлочный, беломраморный; 2) сочетание в окраске белого с иным цветом: бело-красный, бело-румяный; 3) белый цвет органов тела, частей организма: белобокий, белобородый, белозубый; 4) контрреволюционные объединения: белополяки, белобанди-ты и т. д. [БАС: 1: 374–375]. Совершенно очевидно, что и здесь корень бел– обнаруживает «цветовую» семантику. Исключение составляют терминологические образования типа белогорячечный (от белая горячка) и беломестный (белое место – « земля или двор, освобождённые от податного тягла»). Если сравнить перечень сложных слов с корнем бел– этого словаря с рассмотренными выше словарями, можно определённо сказать, что различие чисто количественное.

«Словарь русского языка XI–XVII вв.» зафиксировал 35 сложных слов с корнем бел-, из них у девяти бел– в значении «свободный от подати»: белодворец, беломестец, белопашня, бе-лопоместец, белопашенный и др. [Сл. РЯ: XI–XVII]. Особняком стоят слова белоризец, белоризный, явно образованные от словосочетания белая риза, но совместившие со значением «белый» дополнительное значение «свободный от монашеского обета».

Сравнение фольклорного материала с данными словарей русского литературного языка, начиная с XI века и до наших дней, показывает большую продуктивность сложных образований с корнем бел– в народно-поэтической речи и семантическое своеобразие этого корня.

Каковы причины продуктивности, своеобразия и функционирования интересующих нас сложных слов. Обратимся к диалектным словарям. Заметим, что издаваемый «Словарь русских народных говоров» включает в себя и фольклорную лексику, что даёт возможность сравнительного анализа обиходно-бытовой и устно-поэтической речи.

Во втором выпуске «Словаря русских народных говоров» зафиксировано 143 сложных слова с корнем бел-. Мы не принимаем во внимание немногие случаи, когда второй корень с неясной семантикой. По принадлежности к частям речи они распадаются на три весьма неравноправные в количественном отношении группы: существительные – 98, прилагательные – 43, остальные – 2 (наречие бело-на-бело и глагол белохвостить в значении «бездельничать») [СРНГ: 2: 225].