Александр Хроленко - Введение в лингвофольклористику: учебное пособие

объясняет столь частый «алогизм». Второе слово выступает фольклорным, аналогом сравнительной или превосходной степени.

Иерархической компонентой обладают и существительные:

Иерархические свойства слова позволяют наиболее органично и экономно достичь эстетического эффекта при помощи композиционного приёма символического накопления, заключающегося в расположении однозначных ситуаций с одинаковой эмоциональной направленностью по степени их нарастания, от ситуации обобщённого характера – к конкретной.

Помимо эстетической функции – быть средством аккумуляции эмоционального напряжения, – иерархические свойства фольклорного слова выполняют и мнемоническую функцию: быть «вехой» запоминания.

«…Различать структурно-семантические категории в искусстве – отнюдь не значит понимать их как какие-то взаимно изолированные метафизические субстанции. Наоборот, все эти различения проводятся нами только для того, чтобы исследовать их конкретное смешение в реально-исторических произведениях, а смешение это фактически доходит иногда до полного совпадения» [Лосев 1971: 7] – эти слова характеризуют соотношение компонентов в фольклорном слове.

Многокомпонентность и внутренняя антиномичность значения ведут к смысловой неопределённости слова, повышающей его информативность.

Диффузность свойственна и литературной, и диалектной лексике. Там это «болезнь роста» языка. В словесном же искусстве неопределённость – принципиальное свойство поэтического слова и является фактором эстетического порядка:

Она объясняет феномен тотальной синонимичности в устном народном творчестве, когда почти любое слово одной части речи практически может быть синонимом любого другого.

На особых свойствах народно-поэтического слова основываются фольклорные приёмы. Например, приём «символической трансформации»:

Этот приём использует широкие возможности семантики фольклорного слова, и на нём можно увидеть все выделенные нами антиномии: совмещённость видовой и родовой номинации, символику, оценочность, иерархичность.

Совмещение видовой и родовой номинации позволяет органически слить конкретность изображения и его предельную обобщённость. Наличие оценочной компоненты удовлетворяет постоянной тенденции фольклора к идеализации изображаемого мира. Неопределённость семантики создаёт стереоскопичность изображения, обусловливает повышенную синонимичность, тенденцию к парности (бинаризму) и, как следствие, появление своеобразного параллелизма внутри слова.

Возникает вопрос, не приписываем ли мы слову свойства, которыми оно вне данного текста не обладает, не смешиваем ли мы лексическое с синтаксическим и фразеологическим.

Действительно, семантическая структура слова зависит от того, в составе какого сочетания оно употреблено. «В контексте всего произведения слова и выражения, находясь в тесном взаимодействии, приобретают разнообразные дополнительные смысловые оттенки…» [Виноградов 1959: 234]. Однако не следует преувеличивать роль сочетаемости в определении семантической структуры слова. Хотя объединение слов в тексте подчинено существующим в языке синтаксическим правилам, сочетаемость каждого слова и модели обусловлена его собственной индивидуальной семантикой.

В фольклорном тексте слово обладает отчётливо выраженным «блоковым» характером. В нём заранее уже заданы все свойства, которые будут реализованы в тексте. Контекст определяет выбор слова, но выбор этот сравнительно ограничен, и выбранное слово уже имеет те коммуникации, которые органически подключаются в общую систему связей фольклорного произведения. Родовая обобщённость, символика, метафоризм, оценка и иерархичность её – всё это существует в слове как непременно реализующаяся тенденция. И хотя своеобразный оттенок слова в фольклоре может восприниматься не как принадлежность самого слова, а вытекает из всей ситуации, в которой оно произносится, из художественного облика исполняемого произведения, в пользу языковой, а не текстовой природы семантической сложности слова говорит тот очевидный факт, что фольклорное слово, будучи перенесённым в инородный текст, не только сохраняет свои свойства, но и преобразует смысловую и художественную ткань новой для себя фразы.

Мы не раз останавливались на своеобразии семантики слов, называющих цвет в народной лирике (колоративов), столь же своеобразна семантика колоративов в былинных текстах. С этим мы столкнулись, лексикографически описывая лексику онежских былин в записи А.Ф. Гильфердинга.

Некоторые цвета в эпическом фольклорном мире предстают как зримое предшествование чуда (дива):

Для феномена чуда цвет предстаёт чем-то самодостаточным. Цвет – само по себе чудо, тем более речь идет о цвете предельной интенсивности.

Масть лошади у русских – сущностная характеристика животного, отсюда частотность видовых обозначений его с помощью специальных существительных: бурый > бурко (бурка), вороной > воронко (воронок), гнедой > гнедко, сивый > сивко. Эти существительные, сохраняя сему цветовой определённости, приобретают потенциальную сему 'сверхъестественность', актуализируемую в сочетании существительного с эпитетом (например, частое вещий каурка). При этом цветовые семы «микшируются», в результате чего «цветовое» слово перестаёт обозначать конкретную масть. Актуализация в каждом имени масти семы 'сверхъестественное' делает синонимичными слова, которые за пределами фольклора таковыми не являются. Концентрация нескольких обозначений масти для одной лошади – форма представления существа с необычайными свойствами. В. Даль подмечает: «Сивка бурка, вещий каурка, в сказках, конь и сивый, и бурый, и каурый» [Даль: 1: 144]. Смешение цветов – знак сказочности животного.