Наталья Александрович - Концептосфера художественного произведения и средства ее объективации в переводе. На материале романа Ф. С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» и его переводов на русский язык

В объектной позиции ГЛАЗА репрезентируются как индикатор чувств, эмоций и мыслей человека. Переводчица часто использует русские фразеологизмы с этим компонентом в глаза не видал; не моргнув глазом; сделал большие глаза и др., то есть, по выражению В.Н. Телия, знаки-микротексты, воплощающие культурно-национальное содержание.

Ср.: Next day at five o'clock she married Tom Buchanan without so much as a shiver, and started off on a three months' trip to the South Seas [195, 49].

На следующий день, в пять часов, без малейшего колебания она вышла замуж за Тома Бьюкенена и уехала на три месяца в свадебное путешествие по южным морям – пер. наш.

А назавтра, в пять часов дня, она, не моргнув глазом, обвенчалась с Томом Бьюкененом и уехала в свадебное путешествие по южным морям – пер. Калашниковой.

На следующий день, в пять часов пополудни, она, как ни в чем не бывало, обвенчалась с Томом Бьюкененом, и молодожены уплыли на три месяца в круиз по южным морям – куда-то в Океанию – пер. Лаврова.

Приведенный пример показывает, что переводчица вербализует концепт ГЛАЗА и тогда, когда в оригинальном тексте использованы другие лексические средства, что позволяет предполагать влияние русской лингвокультуры, отводящей ГЛАЗАМ, взгляду, зрению особую роль.

Атрибутивные параметры репрезентантов концепта в соответствии с исходной установкой представлены в переводе Е. Калашниковой широко и разнообразно: блестящий дерзкий взгляд глаз; яркие, вызывающие, любимые, новые, испуганные глаза Дэзи; серые, утомленные солнечным светом глаза Джордан; равнодушные, не озаренные и проблеском желания глаза Дэзи и Джордан; голубые, выцветшие глаза Уилсона; слепые глаза щенка; слипающиеся глаза Ника; трагически скорбные глаза европейцев; узенькие глазки Вулфшима; трагические глаза Гэтсби; расширенные ревнивым ужасом глаза Миртл; большие черные глаза хорошенькой еврейки; выцветшие, гигантские, огромные блеклые глаза доктора Т.-Дж. Эклберга.

Таким образом, в репрезентации концепта EYE Е. Калашниковой удалось адекватно передать авторскую прагматику, что отчасти было обусловлено сходством аналогичных фрагментов русской лингвокультуры и художественной картины мира Фицджеральда.

В переводе Н. Лаврова, как и в оригинале, концепт образует КПС, состоящую из следующих позиций: субъект – предикат – объект – атрибут. Все позиции представлены в КПС практически равномерно. В субъектной позиции лексемы глаза / взгляды сочетаются с бытийными глаголами, глаголами зрения, движения и действия, благодаря чему концепт персонифицируется, становится метонимическим, что соответствует исходной установке. В нескольких контекстах переводчик, как и его коллега, употребляет фразеологизмы с компонентом глаза: нужен глаз да глаз, глаза-омуты и др.

Ср.: Her grey sun-strained eyes looked back at me with polite reciprocal curiosity out of a wan, charming, discontented face [195, 9].

Ее серые глаза с ответным любопытством щурились на меня с хорошенького, бледного, капризного личика – пер. Е. Калашниковой.

Ее серые глаза-омуты смотрели на меня с лукавым прищуром и явным любопытством – пер. Н. Лаврова.

В объектной позиции концепт реализуется в сочетании с глаголами зрения и действия и в субстантивных сочетаниях с конкретно-пространственными предлогами. В переводе Н. Лаврова ГЛАЗА репрезентируются как орган восприятия окружающего мира, что совпадает с соответствующими фрагментами обеих картин мира и представлением писателя – ср.: Дейзи смотрела на него невидящими, полными слез глазами; Вильсон остекленевшими глазами таращился в окно; он безостановочно водил по комнате подслеповатыми слезящимися глазами и др. Кроме того, ГЛАЗА объективируются как зеркало, отражающее мир, – ср.: разыгравшаяся на наших глазах трагедия остается где-то там; я даже не попытался открыть ему глаза на происходящее; в ее глазах я выглядел мелким дешевым шулером; [ Вильсон ] пристально смотрит в выцветшие глаза доктора Т.-Дж. Эклберга и др. Чаще всего ГЛАЗА представляются как вместилище человеческих чувств и эмоций (грусти, потрясения, непонимания, растерянности, надежды, вызова, восхищения, укоризны и т. п.) – ср.: [ Гэтсби ] посмотрел на меня с вызовом в глазах; в его тусклых глазах появилось прежнее выражение растерянности и озлобленности; она глядела на коронера честными глазами; он заснул прямо на моих глазах; она прямо-таки пронзила меня тяжелым взглядом громадных черных глазищ; на глаза навернулись крупные слезы; Гэтсби потрясение раскрыл глаза; [ Дейзи ] , широко раскрыв испуганные глаза, уставилась на какую-то точку и др. В данной позиции переводчик полностью сохранил авторскую установку, в основе которой лежит представление о ГЛАЗАХ (зрении) как ведущей системе восприятия мира человеком и в то же время средством его обратной связи с окружающим миром.

Атрибутивные параметры в соответствии с подлинником подчеркивают индивидуальность персонажей: дерзкий взгляд сверкающих глаз, сверкающие от злости, невидящие, остекленевшие глаза Тома; серые глаза-омуты Джордан; восхищенные, испуганные глаза Дейзи; холодные прекрасные глаза Джордан и Дейзи, в которых не было ни проблеска мысли и чувства; влюбленные, потухшие и несчастные, восхищенные глаза Гэтсби; невидящие и непонимающие глаза Дейзи и Гэтсби; пустые и колючие глаза Коди; светло-голубые, сразу же повлажневшие от избытка эмоций, ничего не выражающие, тусклые, остекленевшие глаза Вильсона; пара щелочек-глаз Вульфсхайма; честные глаза Кэтрин; подслеповатые слезящиеся глаза отца Гэтсби; громадные черные глазища хорошенькой еврейки; большие голубые, потускневшие, выцветшие глаза доктора Т.-Дж. Эклберга, возникающие словно из ниоткуда; задумчивые глаза прохожего; неподвижные и ничего не выражающие глаза полисменов; подслеповатые глаза щенка; горящие глаза красотки-цыганки.

Таким образом, в переводах адекватно передана авторская прагматика, что отчасти было предопределено сходством аналогичных фрагментов русской лингвокультуры и художественной картины мира Фицджеральда.

В концептосферу перевода Н. Лаврова как элемент дальней периферии включается концепт ДУША, не отмеченный в оригинале. Уникальность русского культурного концепта ДУША неоднократно являлась предметом рассмотрения лингвистов (А. Вежбицкой, Ю.С. Степанова, С.Г. Тер-Минасовой, О.Н. Кондратьевой и др.); ими доказано, что это важнейший концепт русского языкового сознания, ключевое слово русской культуры.

В словаре В.И. Даля существительное душа определяется как «Бессмертное духовное существо, одаренное разумом и волею; в общем значении: человек с духом и телом; в более тесном: человек без плоти, бестелесный, по смерти своей; в смысле же теснейшем: жизненное существо человека, воображаемое отдельно от тела и от духа, и в этом смысле говорится, что и у животных есть душа» [225, 504]. Как считает Ю.С. Степанов, это определение – наилучшее, оно полностью отвечает тому концепту ДУША, который присутствует в русской культуре и сегодня [143, 569].