Наталья Александрович - Концептосфера художественного произведения и средства ее объективации в переводе. На материале романа Ф. С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» и его переводов на русский язык

Исследуя объемы семантики русского слова душа и английских эквивалентов soul, heart, mind, С.Г. Тер-Минасова отмечает, что для русского народа, у которого в системе ценностей на первом месте стоит духовность, душа – главное, стержневое понятие, превалирующее над рассудком, умом, здравым смыслом, в то время как в англоязычном сознании превалирует здравый смысл (mind) [151, 204–221].

В переводе Н. Лаврова встречается 26 контекстов, включающих лексему душа и ее дериваты душевный, простодушный. В 7 высказываниях данная лексема используется как эквивалент heart: a heart-to-heart talk – поговорить по душам, as if her heart was trying to come out – словно душа ее рвалась наружу и др. В 7 высказываниях переводчик использует лексему душа в качестве контекстуальной замены, например, для слов emotion и temperament, ср.: it wasn't a gesture, but an emotion – это было не притворство, а крик души. Такие замены вполне оправданы, поскольку основное значение имени душа – «внутренний, психический мир человека» [143, 569]. В большинстве же контекстов переводчик использовал добавление, один из наиболее частотных приемов в его идиотехнологии.

Ср.: I tried to think about Gatsby then for a moment, but he was already too far away – Я попытался сосредоточиться на Гэтсби, но его бессмертная душа была так далеко от грешной земли; So he waited, listening for a moment longer to the tuning-fork that been struck upon a star – И он медлил, словно боялся спугнуть мгновение, прислушиваясь к самым чувствительным струнам своей души, камертонам Творца и хрустальным колокольчикам звезд.

В последней группе высказываний включение лексемы душа представляется достаточно спорным, однако такой прием переводчика повышает эмоциональность переводного текста, его соответствие русскому национальному характеру и, следовательно, делает его более близким и понятным русскоязычному реципиенту.

Концепт в переводе образует КПС, состоящую из следующих позиций: субъект – предикат – объект – место действия – атрибут. Субъектная позиция встречается в следующих контекстах: душа ее рвалась наружу, стыдливо кутаясь в нелепые, но милые словесные одежды; хрустальное вместилище его души лопнуло с жалобным звоном; больше не появилось ни одной живой души; его бессмертная душа была так далеко от грешной земли; бессмертная душа его, алчущая благолепия, была умиротворена. В данной позиции душа сочетается с бытийными глаголами и глаголами действия, благодаря чему концепт персонифицируется, акцентируется изменчивый, беспокойный характер человеческой души. В данной позиции акцентируются постижимость и уязвимость души, человеческая душа репрезентируется как вместилище эмоций, хрупкое, как хрусталь, и струнный музыкальный инструмент.

Предикатная позиция представлена в следующих контекстах: нашлись бы и такие, кому пришлась бы по душе пикантность создавшейся ситуации; Дейзи надумала поговорить с Ником по душам; новая [ машина ] вам не по душе. Все контексты включают идиоматические выражения с компонентом душа, что эксплицирует сильное влияние национально-культурной концептосферы на переводческие решения (предпочтения).

Объектная позиция реализуется в следующих контекстах: плотское чревоугодие не питало более грешную душу неукротимого сластолюбца; я чувствовал одиночество, грызущее душу; все это тревожило и бередило душу; эта поездка оказалась для меня весьма важной в плане постижения загадочной души богатого соседа; на мгновение забыть боль, терзающую его [ Гэтсби ] плоть и душу; это было не притворство, а крик души; [ Дейзи ] была ошеломлена тем Вечным Призывом, который бередит бессмертную душу; [ Гэтсби ] медлил, прислушиваясь к самым чувствительным струнам своей души; мягкая нежная ладошка сняла с души непосильное бремя внезапно обрушившихся на меня десятилетий; безжалостное солнце опаляло тело и душу. Как показывает выборка, объектная позиция КПС концепта ДУША оказывается у Н. Лаврова наиболее многочисленной. Это позволяет говорить о том, что в представлении переводчика ДУША служит скорее объектом человеческих действий, эмоций и мыслей, нравственным ориентиром, что совпадает с репрезентацией национально-культурного концепта.

Позиция места действия представлена субстантивными сочетаниями с конкретно-пространственными предлогами: занимательные экскурсы по потаенным уголкам человеческой души перестали доставлять мне какое-либо удовольствие; что творилось в душе Дейзи; что-то словно сломалось у него в душе, как лопнувшая пружинка в каминных часах; в душе его не было покоя; [ Том ] возвращался, храня верность в душе только ей одной. В данной позиции человеческая ДУША объективируется как пространство, где можно путешествовать; механизм; вместилище эмоций. Эти концептуальные признаки, по-видимому, составляют субъективное представление переводчика о ДУШЕ.

Атрибутивные параметры – человеческая, грешная, загадочная, живая, бессмертная душа – репрезентируют ДУШУ как нематериальное бессмертное начало в человеке, его внутренний мир, мотивы действий, т. е. реализуют все концептуальные признаки, отмеченные в русской лингвокультуре. Таким образом, объективация в тексте перевода Н. Лаврова концепта ДУША служит средством повышения эмоциональной тональности переводного текста и, соответственно, большего эмоционального воздействия на русскоязычного реципиента.

Концептуальный анализ художественного текста предполагает выявление и реконструирование его концептосферы, т. е. индивидуально-авторской художественной картины мира, воплощенной в произведении. В результате такого анализа создается своеобразная «виртуальная» модель текста в виде сферы, в центре которой находится базовый концепт или концепты, выделенные языковым сознанием автора. Выбор концепта в качестве единицы исследования, а затем и перевода, обусловлен его лингвоментальной природой, поскольку для создания адекватного перевода необходимо решить проблемы понимания и интерпретации, что становится возможным при попытке моделирования языкового сознания автора.

Первоначальным этапом концептуального анализа служит предтекстовая пресуппозиция, то есть те сведения об авторе, истории создания произведения, документальные свидетельства, которые помогают в формировании концептуального пространства текста. Далее проводится анализ лексического состава текста с целью выявления слов одной тематической области с разной степенью экспрессивности. Следующим шагом является обобщение всех контекстов, в которых употребляются ключевые слова – носители концептуального содержания, с целью выявления характерных признаков концепта: его атрибутов, предикатов, ассоциаций, в том числе образных. Затем полученные данные сравниваются со словарными дефинициями на предмет выявления общих и специфических черт в репрезентации концепта. На основе всех данных проводится моделирование структуры концептосферы, т. е. выделение в ней ядра (базовой когнитивно-пропозициональной структуры), приядерной и периферийной зон.