Александр Пеньковский - Очерки по русской семантике

Себе на уме принадлежит к тому типу устойчивых, застывших, употребляющихся в готовом виде фразеологических оборотов, значение которых не может быть выведено из значений составляющих их единиц. Степень связности элементов этого фразеологического целого настолько велика, что ни одно слово в его составе нельзя ни опустить, ни заменить каким-нибудь другим. Нельзя сказать ни *тебе (мне, ему, ей, им) на уме, ни * себе в уме, ни *себе на душе или *себе на сердце. Нельзя даже изменить здесь порядок слов: не *на уме себе, а себе на уме. Только так и никак иначе.

Однако такая мертвая жесткость и неподвижность его состава и абсолютная невыводимость, немотивированность его значения не могут быть изначальными. Когда-то – в более или менее отдаленном прошлом – составляющие этот оборот слова должны были иметь самостоятельное значение, а значение целого не могло не быть рационально осмысленным. Но первоначальный смысл, как и в истории многих других фразеологизмов, забылся, и нам необходимо понять, как это могло произойти, чтобы восстановить, воскресить и объяснить его.

Известно, что многие осмысленные сочетания слов утрачивали первоначально прозрачное значение и превращались в застывшие обороты в связи с тем, что отдельные слова в их составе по тем или иным причинам выходили из общего употребления. Так, например, ушло из языка слово баклуша (мн. ч. – баклуши), и поэтому сочетание бить баклуши, в котором оно продолжало употребляться, превратилось в застывший оборот с невыводимым значением ‘лениться, бездельничать’. То же произошло в таких случаях, как точить лясы – ‘болтать’, задать стрекача / стречка – убежать’, турусы на колесах – ‘болтовня, небылицы, вздор, глупости’, попасть, – ся впросак – ‘оказаться по оплошности в трудном положении’ и т. п. Очевидно, что к выражению себе на уме это объяснение не подходит: все три его элемента – местоимение, предлог и существительное – сохраняются в языке и свободно употребляют-ся независимо друг от друга, как равным образом и две его смысловых части – себе, с одной стороны, и на уме, с другой.

Предложно-падежное сочетание на уме (как и его вариант в уме) используется для обозначения того, что разного рода мысли-тельные действия, а также чувства и переживания человека замкнуты в сфере его сознания и не получают внешнего выражения в произносимом или писаном слове. Так быть (иметься) на уме значит ‘быть, иметься в мыслях, в сознании’ (ср. пословицы У голодной куме всё хлеб на уме; Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке и т. п.), а держать на уме (в уме), иметь на уме (в уме) что-либо, кого-либо значит ‘думать, помнить о чем-либо, о ком-либо’. Ср.: «С превеликою охотою мы благословляли путь всем прочим, мимо нас идущим полкам и желали им в походе приобресть славу и иметь всякое благополучие, а сами и на уме не имели досадовать на то, что не будем иметь счастия быть с ними…» (А. Т. Болотов. Жизнь и приключения…); «Литвинов держал одно в уме: увидеться с Ириной» (И. С. Тургенев. Дым). То же в конструкциях с эллипсисом глагольного компонента в высказываниях типа У него (у нее, у них, у тебя) на уме (в уме) только девочки (мальчики, развлечения, футбол), где важна именно идея не выраженной и не выражаемой в слове концентрации мыслей и чувств на том или ином предмете.

В ином – инструментальном – повороте то же самое имеет место в выражениях типа в уме (в старом русском языке также на уме), т. е. ‘в мыслях, мысленно’, решать задачи (производить математические действия, вести расчеты и подсчеты, прикидывать, взвешивать, сопоставлять, замечать, отмечать и т. д.) Ср.: «Всё сие замечал я на уме, дабы приобщить потом к описанию крестьян свои замечания…» (А. Т. Болотов. Жизнь и приключения…); «Сядешь на охотничьи дрожки и едешь шагом, кормя ястреба и пересчитывая в уме затравленных перепелок» (С. Т. Аксаков. Рассказы и воспоминания охотника); «Он <���Герцен> уже приобрел известность в кругу своем как остроумный и опасный наблюдатель окружающей его среды; конечно, он не всегда умел держать под спудом тайну тех следственных протоколов, тех послужных списков о близких и дальних личностях, какие вел в уме и про себя» (П. В. Анненков. Замечательное десятилетие); «Счет своим богатствам Зоя Васильевна вела только в уме, не осмеливаясь довериться бумаге…» (А. Адамов. Час ночи).

Два последних примера особенно интересны и важны, потому что позволяют воочию видеть, как совершается переход от обозначения того, что естественно находится внутри сознания человека и не выходит вовне, к обозначению того, что намеренно скрывается, утаивается и не выпускается наружу. Поэтому и держать на уме может обозначать не только ‘думать, помнить’, но и ‘скрывать, утаивать в мыслях’: «Карп ясно понял, что Аксен неспроста отказывается от денег, что верно держал на уме какое-нибудь намерение» (Д. В. Григорович. Пахатник и бархатник); «Его лукавая, насмешливая улыбка все сбивает с толку, и не знаешь: правду говорит или глумится, свое держит на уме» (Д. Фурманов. Мятеж). Ср. поговорку «Два пишем – три в уме», которая используется и в своем прямом, формульно-арифметическом значении, и переносно – как выражение лукавого сокрытия некоторой части чего-либо (от доходов до правды-истины).

Очевидно, что это значение скрываемой мысли, утаиваемых замыслов или намерений и есть то самое значение, которое входит в целостный смысл интересующего нас оборота себе на уме. Но в таком случае естественно возникает вопрос о том, какой вклад в смысловое целое этого оборота вносит его первая часть – место-имение себе.

Возвратное местоимение себе (оно не имеет формы именительного падежа, и начальной для него считается форма винительного – себя), помимо основного – возвратного – значения (ср.: лечить себя, вредить себе и т. п.), используется еще и для передачи нескольких других типовых смыслов. Так, например, оно может указывать на то, что действие – вместе с его объектом – замыкается во внешней жизненной сфере того, кто его производит. Ср.: купить себе костюм, приготовить себе обед.

Но существует еще одна группа словоупотреблений слова себе, представленная высказываниями типа Поплакала она себе в уголке да и пошла; Он идет себе, никого не замечая; Ему показывают, что время истекло, а он говорит себе и говорит и т. п. Наши словари, констатируя, что такое себе изменяет своей местоименной природе и функционирует в качестве частицы, приписывают ему «значение свободного, независимого действия» [Ож.: 651; MAC 1988: IV, 67] или функции «подчеркивания свободы протекания действия», «его совершения в свое удовольствие или в своих интересах» [БАС 1962: 13, 549; НСРЯ 2000: II, 574].