Ольга Поволоцкая - Щит Персея. Личная тайна как предмет литературы

– Нет, поздно. Ничего больше не хочу в жизни. Кроме того, чтобы видеть тебя. Но тебе опять советую – оставь меня. Ты пропадешь со мной (ММ-2. С. 738).

Потребовав, чтобы его оставили наедине с любовниками, Воланд приступил к самой главной части «допроса». Он вопрошает о «творческих планах» писателя. Он рассчитывал на другой ответ, но категорический отказ мастера от творчества исключил сделку с дьяволом. Романтический сюжет нового Фауста, художника, заключившего договор с чертом, не состоялся. Мастер не будет придворным писателем диктатора.

Почему же Воланд отравил мастера и его подругу? Наверно, потому, что, в сущности, два человека, объединенные любовью, укрытые в собственном доме, где стоят книги на полках от пола до потолка, представляют собой самодостаточный и недоступный для власти мир. Это мир неподконтрольный диктатору, поэтому он не доверяет именно ему, ибо пока Маргарита любит мастера, в ней жив его роман. Ведь она полюбила мастера именно вместе с его творением. А это значит, что жив образ Иисуса в человеке и человек добр. Короче говоря, нет ничего опаснее для власти дьявола, чем любящие друг друга люди, знающие, что человек добр и помнящие о Страстях Господних. Именно это и есть та клеточка полноценной человеческой жизни, из которой с неизбежностью прорастает разум, свет и добро, без которых жизнь вообще лишена смысла и творческого начала.

Вместе с Мастером и его подругой с поверхности земли, кажется, окончательно уходит память о Распятом Христе. Это и есть смысл мистерии явления Воланда в Москве – последняя и окончательная зачистка подвластного ему пространства, стирание последних следов в коллективной памяти людей образа Христа и его учения о добром человеке.

Примечание:О том, что Воланд явился в Москву вовсе не для того, чтобы отпраздновать ежегодное весеннее полнолуние и не для того, чтобы исследовать рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, высказал догадку Б. Соколов: «Воланд многолик, как и подобает дьяволу, и в разговорах с разными людьми надевает разные маски, дает совсем несхожие ответы о целях своей миссии. Между тем все приведенные версии служат лишь для маскировки истинного намерения – извлечения из Москвы гениального Мастера и его возлюбленной, а также рукописи романа о Понтии Пилате… Поэтому удивление Воланда, когда после Великого бала у сатаны он „узнает “ от Мастера тему его романа, – всего лишь очередная маска». [50]Даже догадавшись о том, что Воланд явился за мастером, его подругой и рукописью, что все остальное – «вранье от первого до последнего слова», Соколов, тем не менее, не может даже мысленно предположить, что почтительно названное им «извлечение» – это не что иное, как подлое убийство, и поэтому Соколов ничем не отличается от остальных интерпретаторов.

И никакой посмертный покой в готическом особняке под музыку Шуберта не может компенсировать ужас от буквального воплощения слова Воланда: «Просто он существовал, и больше ничего».

Мы видим, что Булгаков докопался до фундаментальных оснований сталинской программы по радикальной трансформации человека. Его роман – настоящее исследование методов и приемов травмирования сознания человека, после чего «хорошо отделанный»отказывается пользоваться собственным разумом, превращаясь в особый вид человекоподобного существа, неспособного сопротивляться насилию, лишенного чувства собственного достоинства и собственного мнения. Это технология превращения человека в мелкого мошенника, доносчика, озлобленного на всех и вся, в сущности, несчастного и жалкого, с неизбывным чувством вины.

Булгаков в своем романе «Мастер и Маргарита» предложил своему читателю осмыслить гипотетическую ситуацию, провести мысленный эксперимент и ответить на вопрос, что было бы, если бы в Москве в 30-е годы был опубликован роман мастера о Понтии Пилате. Почему, собственно говоря, этот роман о событиях, произошедших в далекой Иудее почти две тысячи лет назад, невозможно опубликовать в стране, где победила революция, где научно-технический прогресс с огромной скоростью превращает отсталую сельскохозяйственную страну в страну с мощной индустрией. Чем это небольшое художественное повествование так опасно для нового государства, что уничтожение рукописи и ликвидация ее автора становится первоочередной задачей первого лица государства? Причем сама ликвидация проводится в глубокой тайне самыми отборными силами секретных служб, находящимися в подчинении самого этого «первого лица». Вопрос этот вовсе не праздный. Это мучительный вопрос о собственной судьбе в собственной стране самого Булгакова, писателя, запрещенного при жизни. Это и есть главная мысль романа «Мастер и Маргарита».

Нам уже приходилось говорить о том, что «отрезанная голова» – это человек приведенный в идеальное состояние с точки зрения власти, в котором у него нет никакой возможности создать рукопись. Это состояние радикальной несвободы, состояние связанных рук, состояние, в котором человек не принадлежит сам себе, не может распоряжаться собой. Само слово «рукопись», его внутренняя форма и образ, представляет идею осмысленной деятельности – свободного владения собой, в частности своей рукой, которая подчиняясь голове, оставляет на бумаге следы человеческого существования. Пишущая рука – образ умного делания, основа человеческой культуры и цивилизации. Способность человека зафиксировать результат своей духовной и умственной деятельности, опыт прожитой жизни сделать доступным другим, – это и есть смысл акта создания рукописи – подлинного нестираемого следа единичного человеческого существования. В рукописи преодолевается смерть, разрушающая все, но не способная уничтожить переданное в рукописи другим людям послание.

Рукопись стремится стать книгой, ибо, став книгой, делается доступной многим. Прочитанная книга означает знакомство, контакт, общение, коммуникацию автора с читателем. Содержимое головы автора как бы перетекает в голову читателя, становясь достоянием его головы.

На пути этого свободного общения и сообщения людей друг с другом земная власть испокон веков стремилась поставить преграды. Инквизиция жгла книги еретиков на кострах, вся печатная продукция проходила государственную цензуру, и без санкции цензоров рукопись не могла превратиться в книгу. Встречались, и довольно часто, в истории человечества казни поэтов, писателей, мыслителей, которые погибали именно за мысли и образы, переданные рукой бумаге, т. е. за свои рукописи. Казнь и костер, сжигающий книги, конечно, крайние случаи радикальной борьбы власти с инакомыслием. Гонения, изгнание, ссылки, тюрьмы, каторга, публичное поношение, лишение средств существования – короче говоря, история человечества – это во многом история борьбы институтов государственной власти со свободной человеческой личностью.