Виталий Костомаров - Язык текущего момента. Понятие правильности

Напротив, у нас обострён интерес к более свободному, как кажется, английскому синтаксису, хотя во многом он скован хотя бы строгостью порядка слов, чуть ли ни иероглифической фразеологичностью. Расхожее мнение мимоходом безапелляционно и уверенно выразил диктор «Радио России» 7 июля 2013, в 22:45 по московскому времени: «Английский язык, как известно, компактнее и удобнее. Он соответствует технологизации жизни, ментально-логическому и чувственному существованию людей в мире гаджетов».

На вопрос «Какой ваш любимый язык?» читательница «Российской газеты» отвечает уверенно: «Английский. Это очень красивый и богатый язык. Он принципиально отличается не только от русского, но и от других европейских языков» (РГ. 2013. 9 апр.). В XIX столетии ещё увереннее сказали бы: «Самый благозвучный и богатый – французский».

Таков общий настрой просто общающихся, пользующихся языком. Их волнует не язык как таковой, не сам по себе, а характер, способ передачи содержания. Семиклассницу, которой Тургенев казался безнадёжно скучным и которую силком уговорили напрячься и почитать «Записки охотника», очаровали картины природы. Однако она сожалела: «Почему он описал всё словами, длинными предложениями? Нет бы снял клип… Ну, коль тогда не было кино, нарисовал бы!» Вот, оказывается, каково влияние дисплейных текстов!

В глазах новых поколений снятие морфолого-флективной скованности синтаксиса и движение к свободному смысловому, синтактико-лексикологическому строению выглядят как спасение от наркотической зависимости школьного образования, сводимого к тому же к противоречивым принципам правописания. На этом фоне возможны серьёзные изменения того, что названо Нормой с большой буквы.

Высказывания авторитетных лиц, пусть несовершенные опросы студентов, упомянутые в разделе 4.3, нынешнее настроение общества убеждают в том, что аналитизм массово воспринимается как более изящный способ сочетания слов, чем тяжеловесная флексия. Молодёжь готова приветствовать рост несклоняемости обруселых иноязычных слов, да и многих разрядов своих. Считая аналитизм признаком прогресса, она на волне американобесия уж во всяком случае не хочет препятствовать несклонению, приветствуя его как нечто свежее, красивое, экономично-разумное.

Необузданная свобода ведёт к попустительству в самых серьёзных делах. Обостряется разрыв между школьными сингулярными нормами и тем, что реально наблюдается в языке. Люди не знают, какие словоупотребления верные, правильные. Состав и строй родного языка им уже не кажутся неоспоримой неизбежностью этноса, заветом предков и становятся поводом для сомнения при судьбоносных поворотах национальной жизни.

Активно продвигают аналитизм дисплейные тексты. Скайп, социально-сетевые новшества, взаимодействуя с книжным и некнижным звуковым общением, деформируют привычные непреложности, укрепляя единство книжной и разговорной разновидностей русского языка. По крайней мере, они позволяют уходить от правил книжности, заданных границами, оторванных от звука и обстоятельств реального общения.

Покушаясь на увековеченные письменной книжностью системные законы, обеспечивающие его вековую устойчивость, красоту, силу, точность и выразительность, общество забывает своё родное – баланс системы и обновление в интересах социума – и утрачивает эффективность и культуру общения. Кто сможет остановить этот процесс?! Может быть, кодификация? Не насилием, разумеется, но авторитетом. Последнее слово здесь только за строгими и сильными кодификаторами. Найти бы среди них личность, авторитет масштаба А.С. Пушкина, кто бы мог не просто призывать, но подтвердить призывы блестящими, захватывающими ум и чувства современников стихотворными и прозаическими текстами. Эти образцы правильного русского языка были бы влиятельнее любого словаря-справочника.

Всякому народу завещано хранить самобытность своего языка. Как всякому народу, нам положено хранить природу, географию, историю, веру, культуру своей отчизны и язык, завещанный предками. Отлично заметил В.В. Путин: «Если мы хотим сохранить свою идентичность, то должны культивировать чувство патриотизма. Без этого страна просто изнутри развалится. Как кусок сахара, намоченный водой, просто “фук” – и всё».

Понятия нормального, нормы, нормализации, нормативности у нас, как видно, произвольны и превратились в предмет увлекательных и назидательных разговоров без конструктивного смысла прежде всего потому, что с определением образованного языка они соотнесены странно и ущербно, вне исторического времени. Возникает вопрос: суть ли нормы созидательницы или порождения образованного языка? Иначе говоря, нормы творят язык или сами создаются языком?

Беспредельность и вечное движение языка мешают установить желаемую его предельность и устойчивость, которые должны быть представлены в здоровом общественном функционировании. Объём и характер той части языка, которая социально признана и насаждается, унифицированно общая, будто бы всегда неподвижная, зависят от их целевой согласованности между собой и с разными ситуациями и содержанием общения.

Показательна уже своим названием прекрасная статья «Полифония как неизбежная реальность современного бытия» В.В. Красных. Под редакцией этой исследовательницы выпущен ряд интереснейших сборников по этой несомненно перспективной тематике, привлекает сегодня и многих авторов, поскольку описывает «многоголосие» словоупотреблений современного русского языка.

Всё популярнее становится различать в пределах одного языка будто бы особые языки: детский, родной ( материнский ), государственный, общегосударственный (в едином многонациональном СССР его называли всесоюзным переводчиком, языком межнационального общения, дружбы и сотрудничества ), специализированный, официальный, научный, деловой, производственный, художественный (язык театра и беллетристики), а с учётом его существования за пределами родины ещё и мировой, международный, региональный (lingua franca), иностранный (как предмет широкого изучения в разных странах), групповой (язык диаспоры), семейный (иной раз только в бесписьменной форме!), второй, третий …

Всё чаще говорят о разных корпусах языка и о корпусной лингвистике . С этим нельзя не считаться, хотя, конечно, хочется сожалеть, что меняются строгие стилевые основы, в частности, привычный водораздел официального и неофициального общения, сухого научного общения «посвящённых» между собой и живого, всем доступного.

При этом всё меньше говорится о двух разновидностях языка – книжной и разговорной, будь язык просто родным или же взят как художественный или театрально-сценический (например, в кино, на радио, концертах, телевидении) и, наконец, интернет-сетевой . Характерен интерес к структуре дисплейных текстов, к языковому разнообразию в киберпространстве, к моделям развития и измерения в Интернете (сб. ЮНЕСКО по программе «Информация для всех. Русские переводы». М., 2007, 2009, 2010).