Коллектив авторов - Современная зарубежная проза

Не только А. Проханов, В. Личутин, Ю. Мамлеев, П. Краснов и Ю. Серб сообщают о кризисе соборного идеала и пишут ради его восстановления. Многочисленные русские утопии — свидетельство того, что современная русская литература, оставаясь малотиражной и, скажем откровенно, не всегда востребованной даже профессиональными читателями, пытается утвердиться в пограничной зоне, где повесть или роман встречаются с жанрами словесности, тяготеющими к религии или историософии. Даже у В. Пелевина игровая форма текстов, постоянно возникающие оборотни и вампиры скрывают дидактический потенциал художественного повествования. В. Пелевин, судя по стратегии многих романных диалогов, хочет, чтобы его рассматривали в контексте мировоззренческих исканий Толстого и Достоевского, а не в пространстве массовой культуры и постмодернистских экспериментов.

В нашем литпроцессе по-прежнему возникает вопрос о возможности пророческой миссии писателя, о сверхлитературности его риторического дела. В начале статьи мы сказали о единой современной тенденции: нет учителей. Но это не значит, что никто не хочет стать властителем дум. Романы М. Елизарова и А. Иличевского, Е. Водолазкина и А. Терехова, не говоря уже о текстах Э. Лимонова, А. Проханова или Т. Толстой, свидетельствуют об указанной потребности в мировоззренческом монологе, способном изменить состояние души читателя. Всей своей литературно-публицистической деятельностью подтверждает возрастающий дидактический статус З. Прилепин.

Там, где западные писатели (Берроуз, Паланик, Бегбедер, Уэлш, Хантер Томпсон, Эллис), следуя естественному желанию перейти границу , обращаются к теме наркомании и показывают натуралистические картины гибели души и тела, русские авторы (В. Пелевин, В. Сорокин, А. Потемкин, В. Лидский) по-разному выстраивают тяжелое пространство нарко(алко)метафизики : иррациональное сознание, способное опьянять себя мировоззренческими порывами, сопрягается с сюжетами, в котором участвует сознание, фатально измененное веществами. Когда наш писатель (например, М. Ахмедова в «Крокодиле») пытается изгнать из наркоистории метафизику, получается совсем тускло: значительный по объему очерк пытается трансформироваться в роман, оставаясь холодным, публицистическим повествованием.

Пелевинская, сорокинская и особенно потемкинская наркометафизика страшна: русская идея объявляется сочетанием жестокой утопии, религии страдания и белой горячки , не поддающейся лечению. Надо сказать, что пустоты , открывающиеся в романах М. Кундеры, М. Уэльбека, Э. Елинек, Ж. Сарамаго, Дж. Барнса, П. Зюскинда, могут оставить не менее тяжкое впечатление. Если литература XIX в., а во многих случаях и XX в., рассматривала человека в широком контексте яркого бытия, то новейшая проза часто ищет источник вдохновения в небытии — альтернативе метафизическому аду и житейской суете. Даже массовая литература (Д. Браун в «Инферно» у них, Д. Глуховский в «Будущем» у нас) рассматривает управляемую гениями смерть как способ решения проблемы перенаселения и связанных с ним кошмаров.

Что ж, сегодня трудно воспринимать новую литературу как чистое наслаждение, как радость диалога с совершенным человеком, открывающим беспредельность радости. Ледяная мудрость гностика встречается в романах рубежа тысячелетий чаще, чем горячее сердце повседневного человека, способного соединять бытие и обыденность. Это не значит, что надо отказаться от литературы наших дней, объявив ее сплошным бесперспективным постмодернизмом . Есть другой шанс позитивного контакта с текстом, когда не получается взаимодействие нравственное: воспринимать литературный мир как пространство точной диагностики, честного указания на неочевидные проблемы настоящего времени и рассуждения о будущем, которое неумолимо формируется в сегодняшних деформациях мысли и чувства. Писатели — визионеры и болтуны одновременно: они не могут скрыть от нас своих мрачных прозрений, даже когда впадают в игровое настроение, гротеск или сарказм.

Пустота пустоте рознь. В западной традиции она проявляется в отсутствии суеты и бессмертия. В постсоветской словесности — как агрессия тьмы, льда и демонического мрака. Поэтому и атмосфера почти всегда разная. В зарубежной литературе пустотность освоенного писателем мироздания стремится выразить себя в образах, близких к концепции нирваны . В новейшей русской традиции чаще речь идет об апокалипсисе — о последней битве меж добром и злом, о невозможности компромисса в этой эсхатологической борьбе.

Впрочем, подобная религиозно-философская концептуализация современного литературного процесса не является обязательной. Если читатель будет говорить не о доминирующей пустотности, а о персональной яркости и несерийности текстов Кутзее и Остера, Киньяра и Баррикко, Памука и Рансмайра — разве он будет не прав?

Блинова Марина Петровна — кандидат филологических наук, доцент кафедры зарубежной литературы и сравнительного культуроведения Кубанского государственного университета (КубГУ).

Богдан Вера Владимировна — бакалавр филологии, магистрант кафедры зарубежной литературы и сравнительного культуроведения КубГУ.

Ветошкина Галина Александровна — кандидат филологических наук, доцент кафедры зарубежной литературы и сравнительного культуроведения КубГУ.

Гончаров Юрий Васильевич — кандидат филологических наук, доцент кафедры зарубежной литературы и сравнительного культуроведения КубГУ.

Дронов Антон Александрович — филолог-специалист, аспирант кафедры зарубежной литературы и сравнительного культуроведения КубГУ.

Жарский Яков Сергеевич — филолог-специалист, аспирант кафедры истории русской литературы, теории литературы и критики КубГУ.

Жукова Полина Александровна — филолог-специалист, магистрантка кафедры зарубежной литературы и сравнительного культуроведения КубГУ.

Куккоев Борис Сергеевич — студент романо-германского факультета КубГУ.

Каколири Иоанна — магистр филологии, преподаватель кафедры новогреческой филологии КубГУ.

Коломийченко Алла Сергеевна — филолог-специалист, магистрантка кафедры зарубежной литературы и сравнительного культуроведения КубГУ.

Кондратова Дарья Алексеевна — филолог-специалист, выпускница романо-германского факультета КубГУ.

Кошикова Алена Владимировна — магистр филологии, аспирантка кафедры зарубежной литературы и сравнительного культуроведения КубГУ.

Кухта Екатерина Викторовна — магистр филологии, выпускница филологического факультета КубГУ.