Пьер Кернер - Я, паразит

После вылупления из яйца мы совершенно незрелые и выглядим как шарики, покрытые ресничками, позволяющими нам плавать в поисках удобного брачного ложа. Наше излюбленное место — рыбьи жабры с их чувственной атмосферой: кровь, чья пульсация ощущается сквозь тонкую мембрану жабр, напоминает о красных неоновых фонарях публичных домов! Мы крепимся своими крючками к этим алым волокнам и не противимся пьянящему искушению побыть вампирами, а радостно и жадно присасываемся к своему хозяину.

Испробовав крови, мы готовы начать первую трансформацию в постличинку: наши тела становятся удлиненными и стройными, и с этих пор нас называют личинками дипорпа. На этом этапе наступает половое созревание и постепенно развиваются органы, которые позволят нам спариваться с будущим партнером: гостеприимная впадинка-присоска на вентральной поверхности и мужественная шишка на дорсальной части. Все последующие месяцы мы только и думаем, как бы найти сексуального партнера! Когда две личинки наконец встречаются, чаще всего их поражает любовь с первого взгляда, и они с невероятной чувственностью приступают к занятиям любовью. Один из любовников помещается позади партнера и сладострастно трется присоской о его дорсальный бугорок. И столько страсти мы вкладываем в это действо, что ткани партнеров начинают сливаться. Этот необыкновенный эротический опыт потрясает нас до основания, и наша физиология начинает меняться. Именно в этот момент у каждого из двух партнеров появляется набор двойных гонад, мужских и женских.

Под влиянием страсти наши лихорадочные тела соединяются четырьмя гонадами, где семяпровод одного из партнеров срастается с яйцеводом другого. Мы сливаемся, принимая форму буквы Х, свидетельствующую о нашем явном эротическом опыте. Сросшиеся навеки, мы, как развратные сиамские близнецы, застываем в акте совокупления. Это позволяет нам бесперебойно обмениваться семенем и яйцеклетками для производства новых жаждущих любви спайников.

Мы еще и символ необычайной в паразитическом и даже животном мире верности, беспрецедентный случай моногамии в царстве животных, когда два гермафродита с четырьмя гонадами, к вящему недовольству пуритан, образуют славный любовный четырехугольник.

Другие виды, практикующие сексуальное слияние, предпочитают менять партнеров. Саккулина, в предыдущей главе докучавшая вам паразитическими нотациями, уж лучше соблазняла бы вас своим искусством любви. Долгое время она считалась гермафродитом, обладающим яичниками и семенниками, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что ее семенники — результат сексуальной трансплантации возбужденных мужских половых органов. Некоторые из личинок саккулины становятся самками и оседают в панцирях крабов, образуя гипертрофированные яичники. Другие личинки, самцы, остаются крошечными и плавают в поисках зрелых самок, в которых при встрече любовно заныривают. Сворачиваясь в недрах самки, самец теряет бо́льшую часть своих жизненных органов и превращается в простой семенник, введенный в избранницу. Мимоходом отмечу, что самец вплоть до романтической встречи существует в личиночном состоянии, так что это именно саккулина ввела моду на педофилию, используя ее с целью размножения.

Все эти слияния совершенно не схожи друг с другом. Самки веслоногих Acanthochondria cornuta, паразита камбалы, не поглощают своих трансплантированных самца/самцов, а с гордостью носят их в виде наростов на коже, словно маленькие декоративные семенники — свидетельства пережитой страсти и своей сексуальной привлекательности. В скобках замечу, что половые трансплантаты — не специфические для паразитов. Карликовых самцов, слитых с самками, находят у многих видов удильщиков (или морских чертей) — глубоководных рыб с устрашающей внешностью, заманивающих добычу в свою жуткую пасть при помощи светящегося крюка на конце «удилища». Внушительные самки удильщиков используют особые люминесцентные и пахучие приманки, завлекая толпы тщедушных женихов (нередко в десять раз мельче их самих), которые в процессе жгучих предварительных ласк впиваются в самку, чтобы присосаться к ней намертво. Этот жадный поцелуй — навсегда: уста самцов выделяют пищеварительные ферменты, позволяя им приклеиться к коже самок, чьи кровеносные сосуды врастают в тело самца, снабжая его кровью; затем его тело потихоньку атрофируется, оставляя на теле самки лишь вульгарные семенники, которые болтаются в такт ее движениям. В результате самка может пользоваться спермой своих многочисленных любовников, когда пожелает [3].

Смысл таких слияний и у паразита, и у глубоководной рыбы один: иметь одного или нескольких партнеров в ситуации, когда вероятность встреч невысока. Все потому, что заводить быстрые знакомства в глубине рыбьих жабр или в непроглядной тьме морского дна очень непросто. Червям Osedax roseus , питающимся исключительно костями мертвых китов, осевшими на дно океана, известно об этом не понаслышке. Самки, у которых нет ни рта, ни пищеварительной трубки, кооперируются с симбиотическими бактериями для извлечения питательных веществ из китовых костей и образуют корневые сети, подобно саккулинам, прорастающим в краба-хозяина. В этих суровых условиях прикрепленные к тушам мертвых китообразных самки лишены возможности бегать за самцами. Как и саккулины, они ждут, когда к ним подплывут потереться юные самцы, которые соски… просим прощения, соскучились по женской ласке. Такая тактика позволяет самкам содержать целые педофильские гаремы, вмещающие до 111 самцов, устроившихся в их тканях.

Шистосомы, паразитические черви, живущие в венах (в том числе у людей), используют другой способ образования неразлучных пар. Самки у них вытянутые и тонкие, а самцы более крепкие, с продольным желобком, образуемым вентральной бороздой (само название «шистосома» происходит от др.−греч. σχιστός, схистос , «деление», и σῶμα, сома , «тело»). Этот желобок называется гинекофором (буквально носителем самки), и в его углублении самка томно сворачивается перед началом предварительных ласк (созревание самки) с последующим совокуплением. Как только самка устроилась в желобке, самец страстно обнимает возлюбленную и захлопывает створки. Прекрасная пленница оказывается не в состоянии себя прокормить, но самец обеспечивает все ее потребности: он жадно поглощает питательные вещества из венозной крови, в которой плавает, и щедро делится ими со своей спутницей, чтобы она могла полностью посвятить себя любви (откладыванию от 300 до 3000 яиц в день). Но не думайте, что прекрасная дама постоянно пребывает в плену. Нескромные подглядывания ученых с использованием тестов на отцовство в популяциях шистосом показали, что некоторым самкам удается покинуть желобок своего самца и устроиться в желобке другого. Природа такого непостоянства до конца не ясна: это может быть и развод, и расставание по обоюдному желанию, и мимолетное увлечение.