Дэвид Селлу - Спасал ли он жизни? Откровенная история хирурга, карьеру которого перечеркнул один несправедливый приговор

Комитет по питанию три-четыре раза в год проводил опросы, и результаты последнего из них были на доске. Заключенные считали питание хорошим, но многие были не удовлетворены качеством предлагаемой пищи. Несколько человек пожаловались на перья, найденные на кусках курицы.

Пройдя по коридору, я увидел, сколько заключенных стоит в очереди за едой, и понял, что тюрьма переполнена. Как можно было расселить столько человек на такой маленькой площади? Я насчитал всего троих надзирателей, дежуривших в тот день.

Отбывая наказание за решеткой, я постоянно слышал разговоры о нехватке персонала в перенаселенных тюрьмах.

Я пожал руки нескольким заключенным и напомнил себе, что нужно за короткий срок запомнить много новых имен. Многие заключенные шли на раздачу еды с закрывающимися пластиковыми контейнерами — они были разрешены, поскольку пища дольше оставалась теплой, ее было легче переносить. Некоторые заключенные ели в столовой, но многие уносили пищу в комнату. Я побежал с едой к себе, потому что хотел досмотреть программу «Погоня».

Четыре недели назад я покинул корпус для новоприбывших, и меня перевели в Сэмфорд. Заключенный, в чью комнату я въезжал, работал уборщиком корпуса, и мне поставили условие, что после переезда я возьмусь за его работу. Это был лучший корпус во всей тюрьме, и я согласился без колебаний. Сэмфорд располагался напротив Уилфорда, рядом проходили две автодороги. Это было здание с 15 одноместными комнатами, душевыми, кухней с микроволновой печью и стиральной машиной, телефонной кабинкой и подсобкой с инструментами для уборки. На территории корпуса был большой огород, где выращивали разные овощи. Представители компании «Гринер Гроус», владевшей садоводческим рынком в Норидже, приехали в тюрьму, чтобы обучить заключенных всем аспектам садоводства и даже подарили необходимые инструменты, семена и саженцы. Заключенным разрешалось выращивать овощи и готовить их.

Один из пожилых заключенных обрадовался моему появлению в корпусе и решил передать мне свои грядки, за которыми ему стало слишком тяжело ухаживать. Я стал каждый день ходить на огород и вырывать сорняки. У меня было много работы.

Уборка в корпусе включала мытье душевой и туалетов. Я сделал шаг назад, ведь раньше я был колоректальным хирургом-консультантом. Тем не менее благодаря этой работе я оставался физически активным, и мне не приходилось никуда ездить. У некоторых заключенных была оплачиваемая работа за пределами тюрьмы, кто-то ездил в Ипсуич, довольно далеко. Кто-то ездил на работу на своих автомобилях и мотоциклах, остальных возили на тюремном транспорте. Перед отъездом из тюрьмы и по возвращении заключенные проходили досмотр; кроме того, они были обязаны пройти тестирование на наркотики.

Днем в свободное время я писал и занимался изучением иностранных языков. Когда было необходимо, шел в медицинский центр измерить давление, путь занимал десять минут.

Способствовала ли свобода посещения медцентра более охотному обращению заключенных за помощью, чем в закрытой тюрьме Хайпойнт? Я хотел расспросить об этом медицинский персонал, а заключенных — об их отношении к такой свободе.

Вход в медцентр был со стороны большого поля, перед ним находилась комната ожидания с четырьмя стульями. В маленьком кабинете справа выдавали лекарства на вынос, а слева расположили стоматологический кабинет и комнату медсестер. Аквариум с десятью золотыми рыбками в комнате ожидания способствовал созданию спокойной атмосферы. Я провел перед кабинетом много времени в ожидании приема, поэтому знал точное число рыбок в аквариуме.

На табличке туалета было написано, что им ни при каких обстоятельствах не могут пользоваться заключенные. Это служило напоминанием не принимать диуретики перед посещением медицинского центра. Думаю, во многих других учреждениях уборной можно пользоваться только персоналу.

Было 10:30. Несмотря на то, что большинство заключенных работали, из-за перенаселенности тюрьмы комната ожидания была заполнена. Заключенные один за другим заходили в кабинет дальше по коридору, и я не сразу понял, что им давали препараты вроде трамадола и метадона. Медсестры выдавали только одну дозу за раз, следя, чтобы пациенты запивали таблетки водой. Несколько заключенных вышли из кабинета, достали таблетки изо рта и завернули в салфетку — их можно было обменять на другие наркотики или табак, несмотря на то, что она уже побывала у кого-то во рту.

Первичный осмотр пациентов проводили медсестры. Система записи на прием не была отлажена, из-за чего возникал хаос. Заключенные входили в кабинет без очереди, даже если там кто-то находился.

Однажды в медцентре Холлсли-Бэй мне пришлось прождать целый час, чтобы измерить давление.

Я понял, что нужно быть более решительным, но и не хотел ссориться с людьми, которые к тому же были сильнее.

В медцентре было чисто. Никто не курил, персонал был вежливым и ответственным. Заключенные выбирали одного или двух медицинских работников, которых потом поощряли премией. Медсестры определяли, был ли заключенный готов к поездке домой или окончательному освобождению. Сюда же заключенных направляли по их возвращении из дома, чтобы убедиться в отсутствии проблем со здоровьем, хотя большинство считали это пустой тратой времени. В большинстве случаев осмотр заключался в том, что медсестра бросала беглый взгляд на заключенного и спрашивала, нет ли у него жалоб. Медсестры информировали о заболеваниях, передающихся половым путем, включая гепатит, и проводили вакцинацию.

Врач, с которым я встретился там впервые, был молодым мужчиной и относился к больным почти так же, как его коллега из Хайпойнта, к которому я обратился с жалобой на отек ног. В смотровом кабинете помимо врача были два медбрата — вероятно, их роль заключалась в том, чтобы защитить врача от возможного нападения. Они не вышли из кабинета, когда я вошел, и врач не спросил у меня, не возражаю ли я против их присутствия.

— Несмотря на все принимаемые препараты, артериальное давление у меня не нормализуется. И мои ноги до сих пор отекшие — подозреваю, что это связано с лекарствами, — сказал я врачу, смотревшему в монитор компьютера.

— Надеюсь, вы не прекратили принимать назначенные препараты, — сказал он тоном, близким к обвинительному.

— Я прекращал прием амлодипина примерно на три дня, когда обследовался по поводу отеков, но потом вернулся к полной дозе.

— Что ж, у подобных препаратов есть побочные эффекты, придется смириться с ними, если хотите, чтобы артериальное давление было в норме.

— Я бы смирился, если бы препараты работали, но они не оказывают никакого действия.