Макс Пембертон - Доверьтесь мне. Я – доктор

Неделю назад Суприя пережила настоящий кризис, но теперь уже движется дальше. В этом вся суть профессии врача: ты постоянно думаешь наперед, распределяешь задачи, переходишь от пациента к пациенту, стараясь не переносить драматизм одной ситуации на следующую. И так день за днем. В медицине неделя – это долгое время.

Пятница, 21 мая

Раздается громкий стук и все доктора и медсестры жмурятся. Барни подавляет смешок, кто-то любезно подает доктору Пайку салфетку: у него все брюки в овсяной каше. Он осторожно ее промокает, а потом вдруг застывает на месте. Внимательно смотрит на пациентку, лежащую в кровати. Поднимает с пола тост, секунду назад сброшенный с подноса с завтраком. Сестра выступает вперед:

– Если вы голодны, у нас есть печенье, – тактично замечает она.

– Тост жесткий, – говорит он и добавляет, – А овсянка остыла.

Определенно доктор Пайк вне себя.

– Теперь всем понятно, что такое с миссис Хадсон, правда? – спрашивает он, обводя взглядом удивленных сестер и интернов, толпящихся вокруг койки.

Миссис Хадсон поступила в отделение после того, как упала. Лучше ей не становится. Собственно, как я теперь понимаю, мы упустили кое-какие важные сигналы, которые объясняют, почему она так слаба. Мы смотрели, но не видели.

Работа врача сродни работе детектива. Постановка диагноза во многом напоминает дедуктивный процесс, который использует хороший сыщик. Надо установить возможных подозреваемых и путем допросов исключать одного за другим, пока не останется последний, тогда диагноз и определится. Неудивительно, что величайшего сыщика в литературе придумал врач. Своего Шерлока Холмса сэр Артур Конан Дойл списал с профессора Джозефа Белла, у которого был интерном. Белл неоднократно поражал Конана Дойла неожиданными наблюдениями относительно несвязанных друг с другом феноменов, которые затем сводил воедино, определяя причину болезни. К этому же приему прибегает и Шерлок Холмс при раскрытии преступлений. Собственно, техники наблюдения и дедукции входят в программу медицинского колледжа и применяются всеми врачами. Подробный осмотр пациента, к примеру, обычно начинается с рук: там могут присутствовать кое-какие признаки, указывающие на предположительный диагноз. Красные ладони означают проблемы с печенью, ногти, загнутые кверху, – железодефицитную анемию и так далее. У миссис Хадсон катаракта, также у нее артрит. Но что означает открытая шкатулка у нее на тумбочке, в которой лежат зубные протезы? Какое отношение к этому имеют холодная овсянка и жесткий тост? Элементарно, дорогой Ватсон! (Простите, не удержался.)

– Естественно, она никак не окрепнет – она же не ест. Отсюда и остывшая овсянка, и зачерствевшие тосты, – заключает доктор Пайк. Ведь зубные протезы лежат от нее слишком далеко, видит она плохо, а поднос ставят так, что до него не дотянуться. Из-за артрита ей сложно резать еду, и подносы с завтраком, обедом и ужином стоят нетронутыми, а потом их, без всяких вопросов, просто уносят из палаты.

Случай миссис Хадсон отнюдь не единичный. Сестры открыто признают, что у них нет времени, чтобы кормить пациентов. Это происходит не из-за халатности, а потому, что их заваливают бумажной работой, и собственно уходом заниматься им некогда. Однако старики – не единственные пациенты в больнице, которые не могут сами есть, и все-таки вы не увидите в педиатрии шеренги некормленых младенцев, которым сунули бутылочки и велели разбираться, как получится. Из чего я делаю вывод, что истощение пожилых людей, лежащих в больницах, указывает на общественную проблему – пренебрежение стариками. То есть все мы смотрим, но не видим.

Воскресенье, 23 мая

Мы с Руби стараемся не упоминать о Любимчике Домохозяек. Теперь, оказавшись в терапии, мы редко сталкиваемся с ним по работе, а свои отношения эти двое скрывают – он, я уверен, ради того, чтобы продолжать триумфальное шествие по постелям еще неохваченной его вниманием популяции медичек. Однако полагаю, они до сих пор встречаются. Вчера Руби не ночевала дома, и единственный вывод, который отсюда следует, – она была с ним. Интересно, как он выкручивается, ведь беременность его жены уже очевидна. Наверное, Руби действительно его любит. Только это более-менее объясняло бы тот факт, что она позволяет так с собой обращаться. Я знаю Руби и понимаю, что какой бы бескомпромиссной ни казалась, она ни за что не причинит страданий другому человеку – уж точно не беременной замужней женщине.

Четверг, 27 мая

Обучение через унижение испокон веков применялось в медицине. Толпу студентов сгоняли к кровати пациента, случай которого считался «интересным», и въедливый консультант вызывал одного из них, трясущегося от страха. Тот стоял весь красный, уставившись на свои ботинки, пока консультант изгалялся в демонстрации его невежества, безжалостно унижая бедолагу, в то время как остальные старались стать как можно меньше и незаметнее. Все заканчивалось полным уничтожением несчастного и непременными слезами. Считалось, что так закаляется характер и что это хорошая подготовка к работе врача. Лучший способ отрастить стальные яйца – хотя девушкам-студенткам они, конечно, ни к чему. Редкие консультанты-гуманисты выбирали другую крайность, и я не могу сказать, что лучше – когда хирург-ортопед на тебя орет или когда заставляет всех сплотиться в групповом объятии.

Конечно, приступив к работе я понял, что тут не имеет значения, в курсе ли ты, где проходит какой-то нерв, и как проявляется синдром имени неизвестно кого. Все, что от тебя требуется – обеспечить, чтобы результаты назначенных анализов вовремя оказались в карте пациента. Это, правда, тоже нелегко, и тебе по-прежнему приходится стоять с красным лицом и пялиться на свои ботинки.

Сегодня, однако, об этом можно забыть: у меня начинается недельный отпуск. Время расслабиться, отвлечься от медицины, обходов и срочных вызовов. Наконец-то я могу отоспаться. Через 3 дня, в которые я практически не вставал из постели, вылезаю из своей комнаты с опухшими глазами, но полный решимости более осмысленно провести оставшиеся свободные дни. Надо сесть на поезд и поехать проведать сестру. Наверняка у нее имеются какие-нибудь жалобы, требующие моего врачебного вмешательства.

Пошатываясь ото сна, стою на платформе. Поезд подъезжает, пассажиры начинают загружаться в вагоны, но тут неподалеку возникает подозрительная суета.

– Скорей, кто-нибудь, помогите! – раздается женский крик. – Вызовите охрану!

– Он ранен? – спрашивают люди на разные голоса.

Потом кто-то восклицает:

– Срочно нужен доктор!

О нет, это же я. Зеваки тесно столпились у одной из дверей. Я уже представляю себе эпичную сцену, и как я появляюсь (точь-в-точь Джордж Клуни) и всех спасаю. Меня обнимают, не знают, как отблагодарить. Называют героем и показывают в утреннем телешоу. Мама мной гордится. К сожалению, пока я рисую у себя в голове эти картины, крики не утихают. Похоже, придется действительно идти и что-то делать. Хотя если честно, чем я могу помочь? Вряд ли кому-то надо заказать снимок, а это единственное, что у меня получается более-менее успешно. В этот момент двери закрываются, и шум локомотива становится громче: поезд готовится к отправке. Люди на платформе вскрикивают хором, и машинист, услышав их, останавливает двигатель.