Марк Лейнер - Зачем мужчинам соски? [Вопросы, которые ты осмелишься задать доктору только после третьего бокала] [litres]

Голдберг: А ты вообще пробовал грудное молоко?

Лейнер: Все эти разнообразные антитела помогут подготовить иммунную систему к грядущей пандемии смертоносного гриппа.

Голдберг: Я живу в страхе птичьего гриппа.

Лейнер: Нет… Я никогда не пробовал это мамино молоко. Я стараюсь максимально разделять процесс рождения детей и свою половую жизнь.

Лейнер: Вся эта история с птичьим гриппом похожа на вирусную рекламу какого-нибудь голливудского фильма… наподобие «Птиц» Хичкока или…

Голдберг: Итак, друг мой, нам нужно уже разделаться с этой книгой и перейти к более великим делам.

Лейнер: Как там назывался фильм про эпидемию?

Голдберг: Так и назывался – «Эпидемия», с Дастином Хоффманом.

Лейнер: Что мы вообще делаем… Мы обсуждаем то, что нам нужно обсудить?

Голдберг: Не совсем, пока что просто раскачиваемся.

Лейнер: Оки.

Лейнер: Завтра не очень подходящий день для работы… Может, в четверг?

Голдберг: Я параллельно делаю растяжку.

Лейнер: Так что насчет четверга?

Голдберг: В четверг не могу. Работаю.

9:30

Лейнер : В одном из этих журналов с кубиками пресса на обложке говорится, что мужчинам следует заниматься на лежачем велотренажере, а не на обычном, который давит на кохонес [22] По-испански «яйца». – Прим. пер. и нежную промежность.

Голдберг : Да, при езде на велосипеде правда можно повредить половой нерв с последующим нарушением работы мышцы, что поднимает хозяйство.

Голдберг: «Нежную промежность» – кто это вообще написал? Фицджеральд?

Лейнер: Обожаю, когда ты объединяешь урологию и тяжелую технику.

Лейнер: «Нежная промежность»… да, да… незаконченный шедевр Скотта Ф…

Голдберг: Не знал, что я могу что-то объединять.

Лейнер: Бедняга так и не успел придумать развязку…

Лейнер: Я тут на днях слышал, как какая-то женщина говорила про утреннюю эрекцию…

Голдберг: Интересно, где это ты слышал такое.

Лейнер: В одном супермаркете в Лос-Анджелесе.

Голдберг: Не знал, что люди в Лос-Анджелесе вообще говорят.

Лейнер: Ох уж эта женщина… огромные силиконовые титьки и лицо сморщенной горгульи… Сказала, что не прикоснется к утренней эрекции, потому что она «не для меня» (так она сказала)… это просто «рефлекс».

9:35

Лейнер: Видимо, людям важно чувствовать, что они «заслужили» изменения в чужом теле.

Голдберг: Лос-Анджелес – и правда странное место. В Нью-Йорке бы воспользовались любой эрекцией. Зачем добру пропадать?

Лейнер: Видел же эту рекламу новой Виагры… как там ее?

Голдберг: Сиалис. Черт, какие же расслабленные и довольные на вид эти люди.

Голдберг: Нам надо открыть собственную фармацевтическую компанию.

Лейнер: Почему они говорят в конце этой рекламы, что необходимо сообщать врачу обо всех случаях эрекции, длящихся дольше четырех часов?

Лейнер: Может, еще и в полицию о них сообщать?

Лейнер: Что вообще может быть опасного в четырехчасовой эрекции?

Голдберг: Приапизм, друг мой, приапизм [23] Патологическая эрекция. – Прим. ред. .

Голдберг: Это очень больно и может привести к необратимым повреждениям пениса.

Лейнер: А бывает необратимая эрекция?

Голдберг: Лично у меня?

9:40

Лейнер: Смешно.

Лейнер : Говорят, что порноактеры могут очень быстро восстановить эрекцию… Это очень востребованный в данной профессии навык…

Лейнер: А с чем связан разброс в рефракторном периоде у мужчин?

Лейнер: Это ведь так называется?

Голдберг: Звучит очень заумно.

Лейнер: Это правильный термин! Я только что проверил. Я такой умный… Не находишь?

Голдберг: Ты мог бы написать научную работу – «Эректильный рефракторный период в порноиндустрии».

Голдберг : Вызывать эрекцию так же важно, как и уметь от нее избавляться. Чтобы не опозориться в общественном месте.

Лейнер: Кстати, насчет порно.

Лейнер: А у нас в книге был вопрос: могут ли женщины эякулировать?

Голдберг: Мы только и делаем, что говорим про какашки, порно и пенисы.

Голдберг: Детский сад.

Голдберг: Был, и да, могут.

9:45

Лейнер: …то, что мы запрограммированы передать наши гены будущим поколениям, прежде чем сгнием в луже экскрементов???

Лейнер: Ты ЭТО называешь детским садом?

Лейнер: Да в этом же вся трагикомедия жизни!

Лейнер: А также главный тезис нашей книги, але.

Голдберг: И какой же у нашей книги тезис?

Лейнер: Переплетающиеся космические нити какашек и порно.

Лейнер: Это теория струн, слышал про такую?

Голдберг: Я не могу так быстро печатать с утра пораньше.

Голдберг: У меня сейчас взрыв мозга будет.

Лейнер: То, что мы доблестно пытаемся сотворить поэзию и архитектуру, передать культуру и оставить свое генетическое наследие. И все это перед лицом неминуемого увядания и презренных унижений старости и СМЕРТИ.

Лейнер: Это ежедневная беспощадная борьба по поддержанию своего дотоинства, несмотря на «очки для чтения».

Лейнер: Достоинства.

Лейнер: В пылу опечатался.

Голдберг: Погоди секунду.

9:55

Вы вышли из чата

Шквал сортирной болтовни привел к катарсису, и все почувствовали облегченное воодушевление. Под руководством Джоэля, вновь почувствовавшего себя уверенным, небольшая группа гостей играет в «крокодила». Лейнер, с почти опустошенной бутылкой текилы в одной руке и кубинской сигарой в другой, ожесточенно жестикулирует, пытаясь изобразить одну из сцен из «Унесенных ветром». Я ошибочно принимаю его судорожные движения за парциальный эпилептический припадок и устремляюсь через всю комнату, чтобы оказать первую помощь. Участники думают, что это часть пантомимы, и продолжают выкрикивать называния фильмов. Я кладу Лейнера на пол, наклоняю ему голову и выдвигаю челюсть, чтобы защитить его дыхательные пути, и его лицо искривляется в нелепой гримасе. Лейнер начинает хмуриться, и я понимаю, что это никакой не приступ, когда Золушка ошибочно предполагает, что он показывает «Спартака».