Чарльз Грабер - Открытие. Новейшие достижения в иммунотерапии для борьбы с новообразованиями и другими серьезными заболеваниями

Все работает вот так.

Клетки врожденной иммунной системы быстро реагируют на знакомых незваных гостей, обычных подозреваемых. Чаще всего их хватает, чтобы справиться с работой. Иногда они просто сдерживают чужаков и вызывают подкрепление. Но иногда незваные гости им не знакомы, и необходима адаптивная реакция.

Тем временем B– и Т-лимфоциты адаптивной иммунной системы уже начинают разгонять реакцию, создавая миллиарды копий самих себя, армию клонов той удачливой клетки, которая сумела распознать чужеродный антиген. Для этого требуется пять-семь дней.

Иногда оборона ведется командным способом. Антитела из B-лимфоцитов облепляют злодеев вроде бактерий и вирусов, которые пробираются сквозь кожу и слизистые оболочки эпидермиса в кровеносную систему, словно паутина Человека-паука. Они пакуют и помечают зловредных микробов, а потом макрофаги их съедают.

Если В-лимфоциты убивают чужеродные объекты, то Т-лимфоциты способны распознать в своей зараженной клетке противника и убить ее в рукопашном бою.

Но B-лимфоциты не всегда успевают остановить всех незваных гостей вовремя. Иногда болезнетворные микробы проникают в организм, прорывают оборону и заражают клетку организма.

Вирусы впрыскивают в клетки организма собственную вирусную ДНК. После того как она попадет в клетку, B-лимфоциты уже не могут остановить ее антителами. В конце концов эта зараженная клетка организма превращается в фабрику, вырабатывающую вирусы, выпускающую подкрепление для болезни. Чтобы предотвратить это и защитить организм, эту зараженную клетку нужно убить.

Если вирус добирается до нормальной клетки организма и заражает ее, клетка меняется. Она начинает вырабатывать на поверхности другие белки, она выглядит другой, чужой.

T-лимфоциты распознают новые чужеродные белки на собственных клетках, которые работают неправильно, и убивают эти клетки в рукопашном бою. Они специализируются на поиске больных клеток и их характерных чужеродных антител и последующем убийстве этих клеток.

После того как атака отражена большинство клонов иммунных клеток умирают, но некоторые из них остаются и помнят все. Если этот враг снова явится, то ему не понадобится целая неделя, чтобы клонировать новую армию и организовать защиту. Организм уже готов.

Вот это и есть иммунитет.

Даже это не полная картина; на самом деле она намного сложнее и интереснее, и мы до сих пор открываем все новые подробности. Если угодно, здесь мы описываем целую экзотическую экосистему, подобную коралловому рифу, в терминах украшений для аквариума. Но для ученых, которые пытались понять, как работает иммунная система, новая модель с B– и T-лимфоцитами четко совпадала с данными наблюдений практически за всеми болезнями – за одним ужасным, вопиющим исключением.

Рак отличался от остальных болезней. Он – больная клетка организма, уже не являющаяся «своей». Но это не зараженная, а мутировавшая клетка. Эту болезнь T-лимфоциты не распознавали.

Большинство ученых считали, что причина в том, что раковые клетки слишком похожи на наши нормальные клетки, чтобы иммунная система могла распознать в них врагов. Эту точку зрения о взаимодействии иммунной системы и рака разделяли большинство исследователей рака, онкологов и иммунологов, и она очень хорошо соответствовала большинству эмпирических данных о болезни. Иммунная система не нападала на рак. Вы не чувствовали себя больными до тех пор, пока рак, рост которого ничем не сдерживался, не вторгался в жизненно важные органы. А до тех пор не было никаких симптомов борьбы с заболеванием – ни температуры, ни воспаления, ни даже насморка. Это правило, и у него нет никаких исключений.

Т-лимфоциты являются оружием против вирусов, уже впрыснувших свою ДНК в наши клетки. Они способны. распознавать зараженные клетки и останавливать их бесконтрольное размножение.

А это означало одно: идея, что иммунной системе можно как-то помочь выполнить ее естественную работу, чтобы она находила и убивала раковые клетки, несостоятельна.

Научный консенсус к тому времени уже почти полностью сформировался, и спорить с ним было трудно. Вакцины против рака не работали. Пациенты видели опухоли в зеркале раньше, чем начинала работать иммунная система.

Даже те ученые, которые умом понимали, что иммунные системы распознают и убивают большинство мутировавших собственных клеток задолго до того, как у них появляется шанс превратиться в раковую опухоль, все равно признавали, что «оснований для оптимизма в отношении рака очень мало» 10, и что «самая большая проблема с идеей «иммунного надзора» состоит в том, что его не удается продемонстрировать на экспериментальных животных» 11.

Данных, доказывавших обратное, не было.

Но были рассказы.

Во все эпохи историки и врачи изумлялись «спонтанным ремиссиям» рака 12, например чудесному исцелению христианского святого Перегрина в XIII веке 13, позже канонизированного как святого покровителя болезни. Подобные рассказы и наблюдения казались чудесами или волшебством, но у тех немногих ученых, кому повезло увидеть подобные случаи своими глазами, внезапное полное выздоровление от рака вызывало огромный интерес и требовало научных объяснений.

В 1891 году Уильям Коули нашел Фреда Штейна.

В 1968 году доктор Стивен Розенберг нашел Джеймса Д’Анджело 14.

Однажды летом 1968 года 63-летний ветеран Корейской войны пришел в ветеранский госпиталь Уэст-Роксбери, штат Массачусетс, с жалобами на сильную боль в животе. Доктор Стивен Розенберг, 28-летний хирург-резидент, в тот день дежурил в комнате экстренной помощи. Поначалу Джеймс Д’Анджело показался ему просто очередным небритым ветераном, которому требовалась рутинная операция на желчном пузыре, но во время медицинского обследования Розенберг обнаружил у пациента огромный шрам на животе и узнал его необъяснимую медицинскую историю.

Двенадцать лет назад Джеймс Д’Анджело поступил в тот же госпиталь с раком желудка. Хирурги удалили опухоль размером с апельсин и обнаружили небольшие узелки, похожие на дробинки, в печени и брюшной полости – даже для 1968 года это был смертный приговор, не говоря уж о 1957-м. Мрачный прогноз Д’Анджело лишь усугублялся тяжелой послеоперационной бактериальной инфекцией. Наконец Д’Анджело отправили домой, удалив ему 60 процентов желудка, – больного раком четвертой стадии пациента, который пил четыре бутылки в неделю, выкуривал по две пачки в день и которому сказали, что он, скорее всего, не доживет даже до нового года 15. Тем не менее двенадцать лет спустя он вполне живой лежал на процедурном столе Розенберга.