Д Глуговский - Развитие и сексуальность

Длительное преобладание одной из парных, дополнительных функций в какой-то момент омертвляет другую, превращает её в малопродуктивный излишек, тормозящий дальнейшую эволюцию. Однако в реальности этот процесс не может воплотиться до конца, прежде всего потому, что единственным (и единственно возможным) материальным носителем функциональности человека — и биологической и социальной — является его собственное тело, которое только в очень узких пределах позволяет инструментальное к себе отношение. Оно навсегда останется самоценным для личности, так как сама по себе личностная организация индивида строилась как дополнительная к организации биологической. Можно предположить, что личность, как социальная эманация, способна в перспективе существовать вне биологического тела, на каких-либо иных основаниях, но в этом случае мы будем говорить уже не о виде человек, а о какой-то другой форме существования, пока неизвестной. Но уже никогда телесность не будет ведущей функцией индивида, так как никогда биологическое развитие не догонит и, уж тем более, не превзойдёт развитие социальное. Поэтому человек обречён на постоянно прогрессирующее отставание своей биологической сущности от своей же сущности социальной.

В этом ракурсе отчётливо видна эволюция сексуальной функции. Основная её роль заключается в преодолении этого отставания на индивидуальном уровне. Ни одна другая биологическая функция не способна сколько-нибудь значительно его компенсировать.

11

Я уже говорил о том, что особь в дочеловеческом состоянии только через половую ассиметрию может преодолеть биологический принцип автономности и перейти к кооперативности. Вне межполовых взаимодействий она целиком и полностью самодостаточна и особи одного вида удерживает вместе только идентичность их индивидуальных отношений с окружающей средой. Такую совместную жизнедеятельность можно назвать псевдосоциальной, так как в ней наличие внешних признаков социума не подкреплено функционально обусловленной кооперативностью.

Точно такое же явление, но с обратным знаком, мы можем наблюдать в цивилизованном сообществе, встречая социально высокоадаптированных индивидов, жизнедеятельность которых полностью выстроена на принципах кооперативности. Формально они остаются биологическими особями, но биологическая функциональность в них настолько редуцирована, что, по сути, они таковыми уже не являются. Смысл и цель их жизни исчерпываются отправлением только социальных функций. Рассмотрим это подробнее.

Современный социум даёт индивиду возможность удовлетворять свои витальные потребности, не вступая при этом ни в какие межиндивидуальные биологические контакты. Разумеется, такой индивид не может избежать контактов с другими индивидами вообще, но он может выступать в них в роли только лишь социального оператора. Он перестаёт в этом случае выглядеть для своих партнёров индивидуумом, обладающим уникальными биологическими особенностями, перестаёт быть автономным субъектом своей деятельности. Витальные потребности он может удовлетворять как социальное существо, то есть — анонимно.

Между индивидом и его потребностью, между индивидом и другими индивидами стоит нечто, регулирующее деятельность индивида, его контакты с себе подобными, его потребности и даже его мировоззренческую ориентацию. Этим нечто выступают неперсонифицированные социальные закономерности, которые материально проявляются то как юридические, политические или экономические правила и запреты, то как транспортная пробка или вызвавшая волнение телепрограмма, то как и вовсе незаметные бытовые мелочи, создающие определённый жизненный фон и никогда не ассоциирующиеся с социальными механизмами, хотя в реальности напрямую с ними связанные.

Социум становится абсолютным посредником между индивидом и всем остальным миром, посредником, гарантирующим определённый жизненный стандарт, но взамен отнимающим у индивида его биологическую автономность. Чем выше гарантии, тем уже сфера выбора, степень индивидуальной свободы. Логически продолжая эту тенденцию, нетрудно представить себе некую утопию, где индивид может удовлетворить любую свою потребность, вплоть до мельчайших, не прилагая для этого никаких усилий, не совершая никаких действий, но при этом удовлетворение окажется полностью вынужденным, его возможность заблаговременной и гарантированно избыточной, а индивид будет лишён всякой возможности желать непредусмотренного, неучтённого, и этим — возможности реализовать себя уникально, автономно.

В этом, собственно, и заключалась великая мечта человечества об "обществе всеобщей справедливости". Рождение такой фантазии оправдывает только то, что в те времена, когда она вынашивалась и формировалась, составляющие её негативные тенденции находились в зачаточном состоянии и были совсем не очевидными. Очень многие великие социальные мыслители, от Платона до Маркса, переоценивали и возможность и необходимость полной социальной адаптации индивида в условиях абсолютной социализации вида.

Однако, неверно было бы прогнозировать историческое развитие именно таким образом. Никакие, даже самые яркие и очевидные тенденции не достигают своего полного развития. Эволюционный процесс всегда и обязательно прерывается возникновением нового антагонистического качества, нового противоречия. По крайней мере, до сих пор было так, и у нас пока нет оснований предполагать в будущем кардинальные перемены мировой схематики.

12

В философской литературе разных направлений достаточно подробно обсуждался вопрос об отчуждении работника от продукта своего труда. Гораздо меньше внимания уделялось другой форме отчуждения межличностной. Этой темой интересовались, в основном, социологи и социальные публицисты.

Проблемы отчуждения в науке дробятся на множество различных и практически не связанных между собой тем. Однако все виды отчуждения имеют под собой единое основание, вне связи с которым невозможно адекватное отражение частных видов в рамках единой научной концепции. Этим единым основанием, по моему мнению, является отчуждение биологических форм жизни от форм социальных. Относительно ускоренное развитие социальности неизбежно ведёт к её примату над любыми биологическими проявлениями. Если в начале человеческой истории эти две тенденции количественно были достаточно уравновешенны, а фактор большей интенсивности социальной системности компенсировался экстенсивной распространённостью биологической и был объективным благом, так как не подавлял биологическую системность, а дополнял её, давал человеку преимущества, не сравнимые с его потерями от такой неравномерности и разноускоренности обеих полярных тенденций, то в настоящее время ситуация складывается обратным образом: убытки либо вполне сравнимы с прибылями, либо заметно их превышают.