Андрей Павленко - Служа другим. История врача-онколога, ставшего пациентом

Сода и керосин

Иногда человек начинает настаивать на агрессивных жидкостях типа керосина или раствора соды. Все, что может повлиять на лечение отрицательно, – от этого нужно отказываться. Последствия могут быть разные – в том числе и серьезные осложнения. Еще есть спирт и вытяжка чистотела, тоже очень агрессивная смесь, и это может только навредить.

Кислотность и основное состояние человека остаются неизменными. Если вы начнете литрами вливать внутривенно соду, то возможно, оно изменится, но могу вам сказать, что колебания как в одну, так и в другую сторону – закисления или ощелачивания – приводят человека в кому. И то, и другое состояние может привести человека к смерти. У человека есть стабильный pH крови, и малейшие колебания могут вызвать серьезные последствия. Поэтому этот «метод» не имеет смысла.

Голодание

Голодание – вред для онкологического больного. Тем более если вы проходите через агрессивную химиотерапию. У человека есть определенные пластические резервы, они у всех разные. Клетки у нас обновляются постоянно, поэтому если резервов не будет, то и организм перестанет обновляться. У такого больного будет намного меньше шанс перенести операцию. До нее всегда рассчитывается соматический статус больного, чтобы понять, нужно ли ему вводить пластический материал или он сможет восстановиться после операции своими силами.

Если вы думаете, что рак станет меньше расти, если вы будете меньше есть, – это ерунда. Опухоль съест в первую очередь организм, без вариантов. Не уверен, что все меня услышат, но для здравомыслящих людей еще раз повторю: «Для больного онкологией голодание – это очень плохо».

Мифы

Миф о том, что раком болеют только грешники или рак – это последствия накопленных обид, – это ерунда. Нет никаких объективных данных, которые позволяют об этом говорить. Меня тоже бомбардируют с предложениями почистить мою, как это называется, карму. Но безгрешных людей не бывает. Что я могу сказать? Не верьте этим людям – и все. Верьте нормальным профессиональным врачам. Если вы поведетесь на какой-то альтернативный метод и окажется, что у вас действительно рак, это приведет вас к фатальному исходу.

Все нормально

Андрей

Я не очень люблю отпуск, если честно. Не знаю, почему, но в отпуске у меня через две недели начинается грусть-тоска и очень хочется вернуться на работу. Это, наверное, неправильно, но это так.

➧

Как я себя сейчас чувствую? Чувствую себя довольно неплохо, сохраняется выраженная слабость, это вполне закономерно, с трудом поднимаюсь на третий этаж, приходится даже иногда останавливаться – одышка, и я еще пока далек от идеальной физической формы. Я боюсь, что мне до нее еще очень далеко. Родственники узнали, наверное, результаты компьютерной томографии раньше, чем я, потому что на процедуре присутствовало несколько докторов из моего отделения. Спасли ситуацию, держали прямую связь со всеми рентгенологами, но я не звонил супруге до того момента, пока лично не переговорил с доктором-рентгенологом, который описывал это исследование. Не хотел, услышав от кого-то, что все нормально, сообщить родственникам, а потом выяснить, что обнаружилась какая-то находка, ведь рентгенолог никогда не дает заключение сразу. Ему необходимы тишина, уединение, спокойный просмотр. Причем он это делает несколько раз – просматривает диск для того, чтобы убедиться, что описывают все правильно. Поэтому до момента вынесения окончательного вердикта я никому ничего не говорил.

Это произошло где-то около трех часов, когда мне позвонили и сказали, что действительно есть очень хороший ответ. Опухоль уменьшилась, ушли лимфоузлы, и вот тогда я уже имел смелость всем сказать и сделал пост в Фейсбуке о том, что у меня хорошие результаты на компьютерной томографии, есть шансы на проведение оперативного лечения.

Почему я выполнил томографию в НИИ онкологии имени Петрова? Потому что там одна из самых сильных, по моему мнению, в Российской Федерации школа специалистов- радиологов, у них есть специальный протокол на рак желудка, который мы сейчас только будем внедрять у себя в клинике. Поэтому, естественно, я выбрал учреждение, которое уже является лидером в этой сфере.

➧

Вас, наверное, интересует, какие мысли у меня были перед компьютерной томографией. На самом деле, я для себя определил три возможных варианта развития событий. И четко знал, что нужно будет делать в случае возникновения любого из этих вариантов, поэтому чувствовал себя спокойно. Зная программу, зная дальнейшую последовательность своих действий, очень просто относиться к любым, даже очень волнительным, моментам лечения. Компьютерная томография показала, что опухоль регрессировала, регрессировала довольно значимо, практически на 50 %. Лимфоузлы, которые были подозрительными на метастазы 10–11 группы, также сейчас не визуализируются, и отдаленных метастазов у меня не появилось. Поэтому в настоящее время я мысленно уже готовлю себя к оперативному лечению, которое должно состояться через 10 дней. Оно проводится обычно на 6-й неделе после завершения последнего курса неоадъювантной, то есть периоперационной химиотерапии.

➧

Может ли человек почувствовать, что опухоль уходит, уменьшается? Да, может. Я на самом деле это почувствовал. Я говорил своим друзьям, и супруге, и родственникам о том, что у меня ушло чувство тяжести, которое было до момента проведения химиотерапии, чувство тяжести в эпигастрии, то есть в верхнем отделе живота. Уменьшение опухоли может ощущаться, особенно если она местно-распространенная и есть вовлечение соседних органов с болевым синдромом. Обычно если опухоль уменьшается в размерах, болевой синдром либо исчезает, либо уменьшается. Я наблюдал такое в своей практике.

Я твердо настроен на выполнение операции. Несколько очень опытных экспертов-химиотерапевтов предлагают мне варианты восьми курсов предоперационной химиотерапии, но, на мой взгляд, это даже для меня mission impossible. Я не знаю пока их данных. Они обещали представить подробное обоснование, почему они настаивают на восьми курсах химиотерапии, когда в классическом исследовании, по которому я сейчас иду, предлагалось четыре предоперационных курса. Поэтому я дождусь этих аргументов, если они покажутся достаточно значимыми, то возможно, стиснув зубы, я буду продолжать «химичиться». Но мой внутренний голос говорит о том, что надо идти по классическому пути, потому что резервов может совсем не остаться, их и сейчас уже немного. Я точно знаю, что эта химиотерапия крайне изматывающая, но, тем не менее, дождемся консилиума.

➧

Мне предстоит оперативное вмешательство и, учитывая, что по характеру моя опухоль является местно-распространенной , то есть она большая, и пока нет ни одного рандомизированного (большого, хорошо спланированного, с доказательной базой) исследования, которое бы доказывало, что лапароскопические вмешательства при местно-распространенном раке желудка не уступают по качеству открытым вмешательствам, поэтому было принято решение, что это вмешательство должно быть открытым, то есть будет небольшой полостной разрез, большой хирург, большая операция.